7 книг, которые помогут лучше понять Польшу

«Кукла»

Болеслав Прус

Роман писался в конце 1880-х для журнала «Kurier Codzienny», где выходил частями, а в 1890 году он наконец был опубликован в виде книги. Если попытаться вкратце описать сюжет, то получится «история влюбленности главного героя в прекрасную аристократку», но это описание неуважительно для произведения, изучение которого в польском литературоведении является чем-то вроде отдельной области. На страницах трех томов «Куклы» Болеслав Прус затрагивает такие темы, как романтическая любовь, сословный конфликт, вымирание дворянства, возрастающая роль науки, индустриализация, отношения между этническими группами, жизнь людей в Польше во время российской оккупации.

Прус принадлежал к литературной традиции позитивизма – это слово, как правило, ассоциируется с философией и методологией науки, но в Польше его употребляют как название для польской версии реализма в литературе. Помимо стандартных для реализма концепций программа польского позитивизма включает в себя идею о том, что независимость страны нужно добывать мирным путем (через образование и развитие); транслирует уверенность в том, что наука – единственный надежный способ познания мира; стоит на стороне эмансипации женщин и этнической толерантности.

Спустя сто с лишним лет «Кукла» Болеслава Пруса по-прежнему считается одним из самых важных произведений польской литературы. Может быть, и самым важным.

«Диалог о Восточной Европе. Вильнюс как форма духовной жизни»,

Чеслав Милош, Томас Венцлова

Кому-то будет странно увидеть в этой подборке книгу, предмет которой современной Польши, вроде как, не касается, но фанаты истории знают, что отношение народов бывшей Речи Посполитой к наследию империи по сей день остается сложным. Книга «Диалог о Восточной Европе» проливает свет на то, как это вышло.

Великий польский поэт Чеслав Милош в этом кратком диалоге представляет позицию поляка, выросшего в Вильнюсе и вынужденного разрешать для себя вопрос о собственной идентичности на фоне огромных перемен в регионе, когда границы менялись так же быстро, как политика внутри стран. Его заметки касаются не только Польши, но и ее тогдашних отношений с соседними народами: литовцами, беларусами, украинцами и евреями – а также особенностей локальной политики и мотивов, которые до сих пор имеют значение. Поэт Томас Венцлова представляет здесь литовскую сторону.

«Иной мир. Советские записки»

Густав Херлинг-Грудзинский

«Иной мир» – одно из главных произведений польской документалистики. События, представленные в ней, – это реальное свидетельство того, что происходило в советских трудовых лагерях, причем опубликованное за двадцать два года до знаменитого «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына.

Политический активист Густав Херлинг-Грудзинский был арестован НКВД в 1940 году при попытке пересечения литовской границы. Через несколько тюрем он попал в трудовой лагерь в Архангельской области, где провел около двух лет. Его рассказ о жизни в лагере описывает тяжелые судьбы его товарищей по несчастью, зверства, на которые способен человек в таких условиях (не только охранники, но и заключенные), отчаянные попытки сохранить свое достоинство в условиях, когда всё – против тебя.

«Правек и другие времена»

Ольга Токарчук

Сюжеты этого романа разворачиваются в маленьком городке Правек, который находится где-то между реальностью и околохристианским мифологическим временем и местом. Общая картина складывается из отрывистых эпизодов жизни героев, красочных и странных, реалистичных либо фантазийных, как будто вырванных из снов.

Можно посчитать этот текст историей того, как изменения в мире и стране затрагивают жизнь маленького населенного пункта в Польше, но это всего лишь часть замысла. Происходящее в романе часто непонятно, символично или метафорично, оно может уходить от персонажей в сторону философии, политики, религии. Но всегда в центре всего – беспощадное время.

«Польско-русская война под бело-красным флагом»

Дорота Масловская

Что за польско-русская война под бело-красным флагом? Она идет исключительно в уме молодого «дрэсяра» Анджея, который попадает в разные приключения, находясь под кайфом. Повествование, резкое, обрывистое и хаотичное, проводит читателя туда, где обитают «низы» польского общества, показывает жизнь потерянного поколения нулевых, отсылает к коллективному бессознательному и национальным комплексам.

Это дебютный роман Дороты Масловской: он вышел в 2002 году, когда писательнице было всего девятнадцать лет. Книга быстро завоевала популярность и вызвала серьезные дискуссии вокруг содержания и стиля – так же, как это было с литературным трудом, который она больше всего напоминает, – «На игле» Ирвина Уэлша (может, помнишь фильм-адаптацию с ползающим по потолку ребенком). Двадцать лет спустя роману Масловской всё еще рано стать забытым.

«Львовская математическая школа»

Мариуш Урбанек

Польская наука не ограничивается именем Марии Склодовской-Кюри. Огромное влияние в свое время имела Львовская школа математики, пусть она и остается известной в основном людям, которые интересуются предметом.

Книга Мариуша Урбанека повествует о жизни гениальных математиков и судьбе этой группы, от ее формирования вокруг Львовского университета (и «Шотландского кафе», где исследователи любили посидеть) до трагических обстоятельств вынужденного роспуска во время Второй Мировой войны.

Понимая, что читатель, скорее всего, знаком с математикой средне, автор сосредоточился именно на судьбах ученых и не усыпляет техническими деталями. Несколько биографий переплетаются, чтобы в конце концов сложиться в историю, где концентрация гениальных людей на квадратный метр одного кафе сравнима разве что с работой над Манхэттенским проектом в Лос-Аламос.

«Польская школа плаката»

Кшиштоф Дыдо, Сергей Серов, Михаил Аникст

Помимо прочего Польша славится высоким уровнем графического дизайна. Альбом «Польская школа плаката», созданный владельцем галереи плаката в Кракове, представляет работы представителей направления, которое развивавалось где-то между 1950-ми и 1970-ми годами и примечательной чертой которого был упор на живопись и рисунок.

У исскусствоведов хватает мнений насчет того, что именно должен обозначать термин «польская школа плаката». Была ли это вообще школа, если у нее не было программы или четких, однозначно определимых стилистических принципов? Возможно, единственное, что объединяет всех этих дизайнеров – это время и место. Но так ли важна терминология, если в итоге представители школы вошли в историю мирового дизайна, а их работы влияют на него до сих пор?