Ходить в серьезные походы я начала в 2017, хотя на самом деле ходила в них еще с детства. Например, лет где-то с десяти родители возили нас с братом на машине стоять с палаткой на озерах. С брезентовой, дедовой еще палаткой, которая весила больше, чем мой сегодняшний рюкзак сразу весь, с палаткой-двушкой и спальником на -10. У нас там был классический походный быт, но походом это не называлось, потому что ехали мы до места на автомобиле.

В студенчестве я ездила с друзьями на ролевые игры и музыкальные фестивали, тоже с палаткой и даже уже с рюкзаком, но это тоже не называлось походом – мы доезжали до места на электричке или автобусе, один раз ставили лагерь и все. Даже три августа с палаткой в Крыму не назывались походом – это тоже был стационарный лагерь, а до ближайшего магазина можно было дойти расслабленным шагом за полчаса.

Но, глядя на все это из своего «сегодня», я понимаю, что желание пойти в настоящий серьезный горный поход просто обязано было рано или поздно меня настигнуть.

Получилось скорее поздно – когда в 2017-м я пошла в свой первый еще пробный настоящий поход, мне уже исполнилось двадцать девять. А когда я добралась до совсем серьезных гор на Кавказе – тридцать один.

Отчаявшись ждать, когда же у меня появится компания походных друзей, я решила попробовать коммерческие походы. По аналогии с обыкновенными турфирмами есть «туристические клубы» – организации, которые собирают «пакетные туры» в походы.

Покупая место в группе, участники получают услуги гида, который проведет по маршруту, научит ставить палатку, готовить на костре и правильно ходить по горам, чтобы ноги не то чтобы не болели (когда набираешь километр высоты за 5-6 часов, ноги будут болеть в любом случае), но хотя бы болели переносимо. Плюс к этому – снаряжение напрокат, если необходимо, оборудование для лагеря (котлы, тент, топор, газ, горелку), продовольственную раскладку и трансфер от вокзала или аэропорта до места начала маршрута и обратно. То есть можно просто собрать свой личный рюкзак и, больше не переживая о том, что не с кем пойти, отправиться в горы с толпой совершенно незнакомых (ни тебе, ни друг другу) людей.

Так я и пошла на Кавказ.

 

Легендарная тридцатка

Первый мой серьезный горный маршрут был по Кавказским горам. Он начинался под Краснодаром (ехали микроавтобусом пару часов) и назывался «Легендарная тридцатка» – бывший советский маршрут номер тридцать для горно-пешего туризма. Спустя время и опыт он уже не кажется мне сложным, но тогда впечатлил очень сильно.

Кавказ – горы выражено южные. Там очень много разных мелкие цветов (синие, белые, розовые, фиолетовые, желтые – глаза разбегаются от богатства палитры), целые поля рододендронов, которые в конце июня как раз тоже цвели. Сочная трава, много солнца, от которого приходится прятаться изо всех сил: в свой первый приезд на Кавказ у меня впервые в жизни обгорели уши, и я узнала, что это мало того что больно, так еще и ужасно неудобно, потому что про уши не очень помнишь и постоянно задеваешь сгоревшие места то воротом футболки, то капюшоном, то кепкой. В общем, не будь как я, бери в южные горы бафф, шляпу или панаму.  

При этом чем выше поднимаешься, тем более суровым и каменистым становится пейзаж. Здесь я впервые в жизни ходила по леднику – очень странно посреди лета идти по снегу, а потом сходить с этого снега опять на траву.

 

Узнала, что такое «курумник» – осыпь из больших валунов, по которым нужно идти, переступая с верхушки одного на верхушку другого, причем переступить не всегда получается, приходится прыгать. Пила из горной речки – вкуснее воды, наверное, не бывает.

Видела медвежий помет (на эту тему в группе, конечно, постоянно шутили). Нам рассказывали, что медведей на маршруте время от времени видят, потравили баек о том, как с ними встречались другие группы, объяснили, что делать, если их вдруг увидим мы: максимально неприятно шуметь, ни в коем случае не приближаться, а если вдруг приблизился – встать на камень или поднять над собой рюкзак и кричать как можно более угрожающе.

На одной из стоянок ребята из соседнего лагеря говорили, что видели медведя неподалеку, но – уж не уверена, к счастью или к сожалению – нас он обошел стороной.

 

«На одной из стоянок ребята из соседнего лагеря говорили, что видели медведя неподалеку»

 

Незнакомая группа – это всегда лотерея. И в этой лотерее ты по-любому выигрываешь. Потому что если с группой сложилось, можно продолжать общаться после похода, если не сложилось – можно не продолжать, но в процессе получаешь возможность наблюдать, как в сжатые сроки и в довольно сложных условиях без какой-либо связи с внешним миром (связь в горах не ловит вообще, даже смску домой не отправишь) толпа чужаков с становится коллективом.

Как появляются симпатии, антипатии, как потихоньку разговариваются неразговорчивые (я обычно как раз среди них), как начинаются песни, игры в ассоциации и «букву п», люди начинают заботиться друг о друге, возникают общие шутки – и весь этот процесс укладывается в пять, семь, десять дней.

Пожалуй, он даже вызывает привыкание – не в последнюю очередь теперь я хожу в походы ради того, чтобы узнать, что за группа достанется мне на этот раз и как у нас всех друг с другом сложится.

 

 

Кольский

Во второй серьезный поход я поехала ровно в противоположную сторону – на Кольский полуостров. Не в последнюю очередь ради того, чтобы воплотить в жизнь ту самую шутку про «В августе поеду в отпуск на море. – На Черное? – Нет, на море Лаптевых».

До моря Лаптевых все-таки далековато, а до Баренцева добраться оказалось вполне легко. Самолетом до Мурманска, там встреча с группой и три часа на машине до места старта. И если Кавказ был довольно людным, на маршруте нам встречалось довольно много народу и не было ни одной стоянки, на которой одновременно с нами не было бы хотя бы еще одного лагеря, то на Кольском в самом начале маршрута мы переправились через реку около какой-то турбазы и после этого не видели людей вообще.

Кольский суров. Хмур, молчалив, прозрачен. Кажется, что этого места не существует, даже когда ты прямо сейчас там находишься. Полуостров лежит за Полярным кругом почти целиком, а наш поход был на самый север, к побережью Ледовитого океана. Там нет людей, нет деревьев, нет дорог и машин, вообще никаких следов того, что где-то на планете Земля существует цивилизация.

Хотя вру, следы цивилизации все же есть: на второй день пути мы вышли на побережье, а на третий пошли по этому побережью в радиалку – прогуляться без рюкзаков – в соседнюю бухту. Та бухта, в которой стояли мы (и те, в которых стояли после), видимо, была как-то так расположена, что течением в нее ничего не прибивало, а вот в соседней следы цивилизации валялись в большом количестве, прибитые к берегу: одноразовые вилки, зубные щетки, обрывки рыболовных снастей, пластиковые пакеты, буйки. В такие моменты вспоминаешь попеременно тревожные статьи Гринписа и фильмы про Апокалипсис, и сложно разобрать, в который из вариантов во всей этой бесконечной тишине и пустоте верится больше.

Заполярье – это тишина, камни, целые поля морошки, голубики и вороники, еще камни, еще тишина и очень много дождя. К концу августа полярный день уже заканчивается, и наступают полярные сумерки: уже не светло, но до конца не темнеет, и ночь выглядит, как будто смотришь на пейзаж через солнечные очки с сине-серыми линзами. Гид говорил, что в ясные ночи уже даже можно надеяться увидеть северное сияние, но на ясные ночи нам надеяться не приходилось – погода показывала нам побережье Ледовитого океана в естественном виде, то есть в основном под дождем.

 

«Заполярье – это тишина, камни, целые поля морошки, голубики и вороники и очень много дождя»

 

 

После Кольского у меня вообще поменялось восприятие погодных условий. За дождь я теперь считаю ливень, а мелкий и моросящий закаленный севером организм за осадки не принимает и игнорирует. И порог комфортной температуры после кольских +8 существенно сдвинулся вниз.

Вроде бы один поход, всего неделя в этом странном, заколдованном как будто месте, на девяносто процентов состоящем из дождя, тишины и камней, а возвращаешься после него другим навсегда.

И очень тянет поехать еще, но пока я держусь.

 

 

Архыз
 
Поднабравшись походного опыта, я решила, что пора повышать нагрузку.

И чуть не сломалась, потому что повысила сразу все.

Во-первых, высотность. До Архыза (это опять Кавказ, но не Адыгея, как на Тридцатке, а Карачаево-Черкесия) максимальная моя походная высота была две тысячи с хвостиком. В Архызе с двух тысяч мы стартовали.

Все как всегда: встреча группы на вокзале в городе Невинномысск, микроавтобус, сонная дорога, первая стоянка, ночевка и утром начинаем маршрут. Но оказалось, что идти с тысячи на две – совсем не то же, что с двух на три. И карантин без нормальных нагрузок не способствует тому, чтобы это было легко. Подъемы резче, ветер сильнее и холоднее, курумника больше, перевалы уже спортивные, на категорию.

Во-вторых, сложность. Маршрут по горам Архыза был построен так, что с двух на три тысячи мы поднимались два раза. На второй день залезли, третий постояли в высокогорье, на четвертый слезли обратно на две. Пятый снова был дневкой, а на шестой мы полезли вверх, после чего на седьмой и восьмой снова спускались.

В-третьих, за комфорт надо платить. В этот поход я впервые взяла палатку на одного. Двухместную, свою личную, и никого в нее не пустила. Раньше я или брала место в клубной на четверых, или шла со своей, но с кем-то напополам, и несли ее, соответсвенно, тоже вместе. На этот же раз я рассудила, что девять дней совсем без личного пространства – это уже многовато, и была абсолютно права, но сложность похода это повысило мне ровно на 2,8 килограмма палатки. Рюкзак мой без общественной еды весил около семнадцати килограммов. С едой я решила не взвешивать, чтобы не мотать себе нервы, но точно за двадцать.

И это было очень тяжело. На подъемах я шла нога за ногу, плакала, несколько раз была уверена, что вот прямо сейчас просто упаду посреди тропы и умру. Но потом доходила до стоянки, и попускало.

 

«На подъемах я шла нога за ногу, плакала, несколько раз была уверена, что вот прямо сейчас просто упаду посреди тропы и умру»

 

 

Высокогорье похоже на Кольский: нет деревьев, зато есть очень много тишины, камней и озер. Правда, в плане погоды южные горы куда милосерднее – солнца тут много.

Можно сидеть на валуне, смотреть, как на лагерь находит облако, потом через облако проступает закат, а за закатом приходит то, чего тоже совсем нет летом на севере – темное-темное небо, полное звезд, даже Млечный Путь видно. Ночи на трех тысячах примерно такие же холодные, как в Заполярье: как только солнце скрывается, резко холодает, а по утрам на палатках даже бывает иней, и это в августе.
 
И это тоже невероятный по силе опыт, именно высокогорье, максимально не похожее на привычный жителю средней полосы лесной пейзаж. Туда тоже очень хочется возвращаться. Да, зависимый человек, который подсел на походы. В планах еще обязательно когда-нибудь Алтай, Урал, Байкал и Камчатка.

И еще много раз на Кольский. И еще на Кавказ.

 

 

Текст и фото – Саша Зволинская