Смилла, Бьорк и я. Путешествие в Копенгаген

Я не сторонница поездок в духе «выйти за хлебом и случайно покинуть страну». Мой обычный горизонт планирования – хотя бы пару месяцев. Но, пролистывая нашу же только что вышедшую статью о лучших событиях декабря, я увидела, что через неделю в Копенгагене будет концерт Бьорк. Билеты еще были, как и рейсы Ryanair из Каунаса. Через пару часов передо мной был весь маршрут со всеми переездами и ночевками. До вылета была неделя, чтобы разобраться в моих отношениях с Бьорк и Копенгагеном.

Я начала слушать Бьорк в пятнадцать лет на волне увлечения всем скандинавским и вообще севером – который, со своим простором и холодом, конечно, так отчетливо слышался в ее странной музыке. Меня завораживало ее стремление соединить в одно целое музыку, визуал, науку и природу. Ее музыка дополняется видео с мейкапом и костюмами, которые вызывают мысли скорее о цветах, насекомых или инопланетянах, чем о привычном в индустрии желании понравиться. Ее альбомы похожи на научное исследование и произведение искусства – собственно, альбом «Биофилия» его создатели и называют scientific musical, а выпущен он форме интерактивного приложения и обучающей программы (городской совет Рейкьявика даже официально ввел его в программу городских школ на пару лет, а нью-йоркский музей современного искусства МоМА внес в свою постоянную коллекцию). Пару лет назад я смотрела в кино видео этого концерта – и это одно из самых сильных моих кинематографических впечатлений. Ездила на биеннале современного искусства в Москву, чтобы посмотреть там выставку виртуальной реальности, созданную Бьорк по мотивам ее песен и клипов.

Копенгаген тоже давно стал важным городом на внутренней карте. Я прочитала «Смиллу и ее чувство снега» Питера Хега и навсегда влюбилась в главную героиню (в чем-то как раз похожую на Бьорк) – неспокойную гренландку в благополучной Дании, лучше всего разбирающуюся в том, как устроена математика и снег, вынужденную искать истину о смерти своего маленького друга. Большая часть действия разворачивалась именно в Копенгагене, и мне давно хотелось пройти теми улицами, которыми ходила Смилла. Это было такое облегчение и узнавание – читать о женщине вне традиционных гендерных нежных цветочков, о женщине, которой математика, снег и лед нравятся больше, чем любовь. О женщине из Гренландии, бросающей вызов аккуратному датскому образу жизни с его свечами и печеньем и бьющей, если надо, врага коленом в живот. Восстанавливающей справедливость после смерти маленького мальчика. Так все совпало: Бьорк, Смилла, Копенгаген.

«Выходишь из самолета в кромешную тьму, а кромешная тьма пахнет морем. Выходишь из тьмы в аэропорт, аэропорт пахнет булочками»

И вот выходишь из самолета в кромешную тьму, а кромешная тьма пахнет морем. Выходишь из тьмы в аэропорт, аэропорт пахнет булочками. Преимущества безбожно ранних рейсов в том, что тебе достается город только со сна, еще открывающий глаза, еще не заправивший кровать: мусорные машины, целеустремленно идущие на работу люди, открывающиеся кафе и магазины. Кофейни выглядят так красиво, что я три раза прохожу мимо, прежде чем решаюсь зайти внутрь и позволить себе выпить кофе. Девушки ходят в легких цветочных юбках, юноши – с голыми щиколотками (на мне термоштаны, теплые носки и канадская шерстяная кофта с вышитыми лосями). 

Что я вижу за первые пятнадцать минут? Вот папа с двумя маленькими детьми стоит и, никуда не торопясь, смотрит, как специальная служба обрезает ветки деревьев, придавая им нужную форму. Вот девушка со стаканчиком кофе выходит из какого-то дворца и заходит в дизайнерскую студию рядом, обнимается с людьми внутри. Вот мужчина с седой бородой курит трубку в арке дома.

В Копенгагене, записываю я в блокнот, драконы держат фонари, жители носят шляпы в форме звезд, а улицы здесь называют в честь животных – улица Дельфинов, улица Крокодилов.... На фудкорте две немолодые женщины в гномьих красных шапках весело выбирают продукты по написанному списку (черный маркер, печатные буквы), торжественно вычеркивают обретенное – пока я покупаю аргентинский пирожок, они – бутылку чего-то розового. На набережной классическая позеленевшая от времени скульптура: на каждом герое надета аккуратная красная вязаная шапочка. На канализационном люке – слоны. Повсюду лампочки, цветы, овощи – господи, это и правда выглядит как картинка в журнале. Каждый момент здесь выглядит как картинка в чертовом журнале, как они живут среди этого невыносимого хюгге? При этом я понимаю, что магия не в гигантском расходе свечей, а в системе налогов. Но все равно не верю, что это реальность, а не постановочная сцена в кино  – приходить на работу в эти студии, оформлять эти витрины, варить этот кофе.

Я пыталась найти в этом городе Смиллу. И сначала не видела ее в этих аккуратных улицах, в этом идеальном дизайне витрин. Я пошла гулять в тот район, где жила Смилла, и вышла – случайно, конечно, – к центру культуры Исландии, Фарерских островов и Гренландии. Исландии, откуда родом Бьорк, Гренландии, откуда родом Смилла. Снаружи культурного центра стоит полигональное иглу с надпись free art – я, конечно, заползаю внутрь. А внутри – зеркала и сине-зеленые сполохи, я хожу среди этого мира и думаю, что это похоже на ощущение, когда ты на корабле поздно вечером, и синее текучее отражается в синем небесном, а ты просто подвешена посреди этого вместе с мачтой. Вылажу и только после этого читаю описание: идея пришла художнику Трондуру Патурссону, когда он вместе со своим другом-исследователем ходил в плавание на примитивных судах, и однажды они начали тонуть и с десяток часов провели по пояс в воде ночью. Ага. Сила искусства как она есть.

«От музыки Бьорк растут разноцветные кристаллы и медленно плывут светящиеся синим медузы над головой музыкантов»

Внутри культурного центра выставка черно-белых фотографий из Исландии, Фареров, Гренландии: пушистые собаки, застывшие следы белого медведя, маленькие домики, суровые ветра, глубокие морщины на лицах. Север – это сохранившееся пространство мифа, и это миф говорит с тобой напрямую: снегом, темнотой, морем. По мифу мы иногда чувствуем в нашем рациональном мире такую тоску – по разговору с чем-то, что больше тебя и совсем иное, чем ты. Фотография – то, что может сделать этот невидимый разговор явным. Расплывчатые силуэты – не просто технический прием или ошибка фотографа, это способ показать, как темные потусторонние тени гуляют, когда наступает полярная ночь. Пока я так рассуждаю о мистическом, я понимаю, что это именно то, что мне так нравится в музыке Бьорк. Ей все это не надо объяснять словами. 

Снаружи культурного центра корабль – деревянный трехмачтовый корабль, пришвартовавшийся в канале. Я думала, что это часть экспозиции, но девушка на рецепции понятия не имела, откуда он. Мимо корабля я тоже ходила пятнадцать минут, прежде чем решилась заговорить с одним из ребят, делавших на нем ремонт. Оказалось, что это датский корабль, построенный в пятидесятые для кино. До сих пор ходит через Атлантику и по всему свету – для кино, экспедиций, научных и культурных проектов. Кажется, я все-таки встретила дух Смиллы, женщины с севера, в этом городе слишком красивого дизайна и слишком сладких булочек.

А вечером был концерт Бьорк. Сначала несколько раз повторяют объявление о том, что просят не снимать фото и видео, «быть частью представления, а не инструментом его документации». Потом на сцену выходит хор в народных костюмах – я мысленно называю его «хор ДК Рейкьявик» – и поет медленные народные исландские песни. Одну за другой. Зрители вежливо хлопают, но после четвертой песни я думаю, не попала ли я случайно на неправильный концерт. Впрочем, после шестой песни хор уходит, полупрозрачный занавес раздвигается, и музыка продолжается. 

И вот можно своими глазами видеть, как от музыки Бьорк растут разноцветные кристаллы, как медленно плывут светящиеся синим медузы над головой музыкантов, как извергаются вулканы и девушки из хора ходят босиком посреди этих брызг. Не концерт, а спектакль, перформанс в музее современного искусства. Эта музыка прекрасная и временами очень тяжелая и неспокойная. В самом конце – видеопослание от Греты Тунберг, которая говорит о том, что пора принимать настоящие решения, даже если непопулярны. Ее речь встречают овациями, ведь все любят Грету Тунберг, и я тоже люблю Грету Тунберг, но полчаса до начала концерта я наблюдала, как каждый зритель проходит к своему месту с колой или пивом в одноразовом стакане, с пачкой попкорна или маленькой бутылкой воды. Свою воду в своей бутылке на концерт проносить запрещено. Мне грустно, но потом крошечная Бьорк в светящемся платье на краю сцены протягивает руку к каждой трибуне и каждому, каждому говорит: You are strong! And you are strong! You are so strong! И я думаю, что главное послание Бьорк такое – ты должна сделать красоту из боли, потому что ее больше не из чего сделать.