Подкаст дня: путешествия во времена СССР

Публикуем текстовый фрагмент выпуска «Заграница». А послушать весь подкаст целиком можно в конце материала.

«Летом 1990-го года я заканчивал первый курс Могилевского машиностроительного института и однажды увидел на доске объявлений неприметную бумажку с текстом, написанным от руки: в нем говорилось о планирующейся поездке в Федеративную Республику Германия. Обращаться нужно было в комитет комсомола института. Теоретически, побывать за границей мне, конечно, хотелось, но ничего конкретного я для этого не делал, да и не знал, что можно сделать. А тут какая-то, пусть и мифическая возможность "нарисовалась" сама.

К моему удивлению, когда я пришел в комитет комсомола, выяснилось, что возможность – не такая уж и мифическая. В благодарность за то, что Горбачев не стал препятствовать объединению Германии, канцлер ФРГ Гельмут Коль пригласил в Западную Германию некоторое количество советской молодежи – точную цифру я не знал, но, уже в поездке, слышал разговоры о том, что, кроме нашей группы, ездили еще несколько, – то есть, речь шла про сотни, а то и тысячи людей. Поездка полностью оплачивалась из бюджета ФРГ, а в СССР выбором участников занимались, в том числе, комсомольские организации вузов.

«Теоретически, побывать за границей мне, конечно, хотелось, но ничего конкретного я для этого не делал, да и не знал, что можно сделать. А тут какая-то, пусть и мифическая возможность "нарисовалась" сама»

Комсомольцы "машинки" выдвинули два критерия: знание немецкого языка хотя бы на минимальном уровне и участие в общественной работе. Соответственно, по определению отсекались те, кто в школе, а потом в институте изучал английский и другие языки. Иностранный в "машинке" изучали на первом и втором курсе, и соответственно, преподаватели немецкого предоставили свои списки тех, кого считали знающими язык в достаточной степени. Я оказался в числе рекомендованных – в своей группе я был, наверно, единственным, кто немецкий хоть как-то учил. Позиция тех, кто забивал на иностранный, была тоже вполне понятной: представить себе, зачем советскому инженеру может понадобиться немецкий или даже английский язык, было сложно.

Оставался вопрос с общественной работой. К 1990-му году в институте никто никакой общественной работой уже не занимался, и комсорг с его заместителем прекрасно это знали, но пытались соблюсти формальности. Они решили, что в качестве общественной работы подойдет поездка в стройотряд – "строяк". Звучало это достаточно странно, потому что буквально две недели назад мы с одногруппником заходили в комитет комсомола расспросить про стройотряд, и тот же самый замкомсорга сказал, что это дело особо не рекомендует, потому что в стройотряде можно хоть и заработать денег, но при этом потерять здоровье. От стройотряда в качестве общественной работы я в итоге отмазался, сказав, что уезжаю с родителями отдыхать, и то же самое сделали все остальные студенты, претендовавшие на поездку.

В итоге комитет комсомола института выдал рекомендации пятерым – двум девушкам с "Технологий материалов", двум парням со "Сварочного производства" и мне. Я был младше всех: остальные уже закончили второй курс. Обком комсомола "отцепил" одного из парней: как выяснилось, он уже бывал за границей, и вообще его отец на тот момент работал в ФРГ. Из собеседования в обкоме комсомола помню только то, что нам порекомендовали обязательно взять с собой сувениры – что-нибудь с национальным колоритом. Это было несложно: во всех отделах сувениров продавались фигурки из соломки с беларусским орнаментом, их я и накупил».