ПодкастыМедвежий угол – полтора года на Камчатке
Виталина Лобанова полтора года прожила в Быстринском природном парке на Камчатке и рассказала 34travel об одном из самых недоступных и неизученных мест в мире. Как спасаться от медведя, чем ловить лосося в реке, какой быт у жителей Камчатки и как выглядит стадо оленей в тысячу голов.
– Расскажи, каким образом ты оказалась на Камчатке?
– Это была волонтерская программа, о которой я знала достаточно давно. Немецкий благотворительный фонд финансирует долговременное волонтерство в природном парке на Камчатке, оплачивая дорогу и проживание. Для меня, как зоолога, природа Камчатки – это неограниченное поле для исследований. Здесь чувствуешь себя первопроходцем. Всего на Камчатке четыре парка, но подобное волонтерство возможно только в Быстринском – самом большом в России. Это первые природные парки в России и они действительно уникальные, включены во Всемирное наследие Юнеско.
«На Камчатке в целом есть особенность: если тебе оказывают услугу, то расплачиваться принято не деньгами, а тоже услугами»
– В чем заключалась твоя работа, чем вы занимались?
– Вообще, все зависит от того, кто ты и в какой период приехал. Зимой (она длится с октября по май) больше работы в визит-центре парка, летом, в основном, на природе: походы, экспедиции и обустройство территории. Я ехала заниматься наукой, у меня был свой проект по изучению насекомых и млекопитающих, мы готовили стенды, публикации, по итогу даже написали книгу. Много было работы с визит-центром и туристами, парк быстро развивался. Те ребята, которые наукой не занимаются или плохо знают русский (среди волонтеров много иностранцев), просто помогали нам, учили местных английскому, устраивали экологические вечера. Еще ценились крепкие руки, в парке много чего нужно строить.
Наш директор Игорь Анатольевич Кокорин вообще на этом был прямо помешан. Благодаря ему, в Быстринском парке домиков, беседок и оборудованных троп больше, чем во всех остальных вместе взятых. К волонтерам было очень хорошее отношение и о нас постоянно старались заботиться. Например, нам категорически нельзя было ходить в одиночку – это дикая природа.
– Здесь нельзя не спросить про медведей. За полтора года жизни на Камчатке ты наверняка не раз с ними пересекалась?
– Разумеется, сто раз! Но больше всего мне запомнились три случая. Летом моя подруга Ксения – она эколог и занимается мхами – пригласила меня в свою экспедицию. Нам дали в помощь двух мальчиков-волонтеров из Германии. Мы пошли на один старый вулкан в дальнем конце парка. Большую часть пути нас подбросили на вездеходах, но пешком оставалось идти еще километров 40. От вездеходной трассы идет старая оленеводческая тропа, но в итоге она потерялась, и мы пошли по пойме. А камчатская пойма – это трава выше тебя ростом. Ты идешь и просто ничего не видишь.
«Я начинаю орать, достаю миску с ложкой, бешено по ней стучу, медведь пугается и убегает»
Первой шла Ксения, она, как глава экспедиции, искала тропу. Второй шла я, у нас обеих – огромные рюкзаки со всеми необходимыми инструментами, кило под 30. А сзади нас шли пацаны, сильно отставали с непривычки, они были первый год на Камчатке. И вот идем мы, и я смотрю, в траве что-то коричневое виднеется, метрах в 15 от нас. «Стой, медведь!» – кричу я. Если бы он был далеко, можно было бы подождать тихонько и никаких проблем. Но он нас уже увидел, тут просто так не отделаешься. Мы начинаем истошно кричать, чтобы его напугать, а сами в это время ищем сигнальные огни – фальшфейеры, которых медведи в большинстве своем очень боятся.
Медведь продолжает идти прямо на нас, мы еще больше кричим, Ксения наконец выдергивает чеку из фальшфейера, а я думаю в это время: «А почему не видно пацанов, они уже вроде должны были бы подойти». Поворачиваюсь назад, а там стоят эти немчики рты разинувши, застыли как памятники. Медведь немного отошел, но убегать все равно не стал. Молодой еще, видимо, и любопытный. Мы достали еще фальшфейеров, начали стучать в тарелки. Когда мы уже такие шумные и устрашающие сами на него побежали, он совсем испугался и удрал окончательно.
– Надо обладать просто железобетонными нервами и невероятной собранностью, чтобы самим побежать на медведя!
– Так и есть. Тут главное – не растеряться и начать быстро соображать, что делать. Говорят, люди в экстренной ситуации разделяются на две категории: те, кто цепенеет от страха и ничего не может сделать, и те, кто быстро и четко соображает.
Еще один случай произошел в один из последних моих походов. На Камчатке есть место, где Тихий океан встречается с Беринговым морем, там находится мыс Камчатский. В конце осени я, мой местный друг и еще одна девочка-волонтер наконец-то собрались туда идти. Добрались мы без приключений, но вот девочке пора было возвращаться обратно, у нее был самолет домой. Обратная дорога была довольно опасная, около 20 км по местам, где водится много медведей. Она боялась идти одна, и моему другу пришлось провожать ее обратно. Мне же назад не хотелось, да и одна ходить я не боюсь, поэтому решила пойти еще на один мыс под странным названием Африка. Уж не помню точно, почему он так называется: то ли там судно из Африки разбилось, то ли у судна просто такое название было. На Африке есть маяк, где работает несколько человек, метеостанция, водопады, горячие источники.
Идти около 40 км по береговой линии, палатка и еда у меня были с собой. Стемнело, я нашла хорошее место для стоянки, раскладываю дрова, чтобы зажечь костер, поднимаю глаза вверх, а надо мной сверху на берегу стоит огромный медведь под два метра ростом и смотрит. Я начинаю орать, достаю миску с ложкой, бешено по ней стучу, медведь пугается и убегает. Потом я, наконец, развела костер и спокойно переночевала, все было в порядке, он больше не возвращался.
«Пришлось идти весь день с миской и тарабанить по ней ложкой, чтобы создавать максимум шума»
– Я теперь даже боюсь спрашивать, что было в третий раз. Ты сама охотилась на медведя?
– Третья история случилась там же, на мысе Африка. Мне надо было идти через рябинник весь день, а это как раз те места, где живут медведи. Пришлось идти весь день с миской и тарабанить по ней ложкой, чтобы создавать максимум шума. Нормальный медведь уйдет от такого шумного человека. Я думала, что мозг у меня разорвется от этого звука. За день я прошла всего 5 км, у меня даже миска согнулась. Только через день я дошла до маяка, работники, конечно, совершенно офигели. Они сами там не ходят из-за медведей, а тут к ним вышла девушка с той стороны, к тому же одна. Они меня тут же к себе поселили, кормили, поили. В общем, крайне радушно встретили. А до этого меня друг пугал, что там мужики год работают, света белого не видят, а тут ты к ним придешь, одинокая девушка, как бы не обидели. Но дядьки оказались классные! Парень лет 35, самый молодой там, как-то признался, что смотрит на меня как на конфету, но рук не распускал.
Через два дня я решила сходить на водопады, около 10 км по пляжу. Мне мужики говорят, мол, осторожно, там медведь ходит. А мне то что, у меня же тарелка есть! И я пошла. Возвращаюсь обратно, уже темнеет. Иду по песку, с одной стороны море, с другой откос. И тут вижу метрах в 50 большое пятно, а потом два маленьких. А медведица – это самое страшное, что можно встретить. Лучше ей вообще не попадаться на глаза, но деваться мне некуда. По склону особо не вскарабкаешься. Тарелка с ложкой у меня-то есть, но сильный ветер, шум волн – я сама себя не слышу, а медведица и подавно не услышит. Я просто остановилась, поднимаю над собой тарелку, стучу и ору, как дурная. Но она идет и не слышит меня.
В какой-то момент медведица меня заметила, остановилась, поднялась на задние лапы и смотрит. Я продолжаю свое шоу для медведей. Она двинулась дальше, страшно было до ужаса, но что делать? Я уже всю глотку разодрала, кричу, ложкой по миске стучу. Медведица опять на задние лапы стала, малые возле нее вертятся. Фальшфейер у меня с собой был, но его надо использовать, когда медведь уже совсем близко. Но медведица ближе подходить не стала, опустилась на четыре лапы и пошла в сторону склона. Так я отстояла свое право идти по пляжу. Дальше шла, уже постоянно стуча по миске и думала, лишь бы не встретить еще одного медведя, а то больше я не выдержу…
– Ты просто образец бесстрашия! Давай о чем-нибудь более спокойном поговорим, например, об оленеводах?
– Оленеводством на Камчатке занимаются эвены и коряки, последние – это коренные жители, а эвены пришли с Забайкалья. Они разводят оленей табунами, в табуне около тысячи. Постоянно кочуют с одного пастбища на другое. За оленями присматривают примерно 5-6 пастухов и собаки. Летом они перемещаются на большие расстояния, а зимой крутятся возле поселков. У них есть свои тропы, дорогами они не пользуются.
Никто вообще не в курсе, где оленеводы в какой-то момент времени находятся. Несколько лет назад одна волонтер из Латвии – Айва – начала заниматься картированием и пытаться как-то обозначать их места на карте. Но это очень сложно. Нарваться на них можно, только если кто-то видел и может завести. Но это если они близко к деревне стоят, да и видеть тебя в табуне не всегда рады. Кроме того, сами оленеводы в картах не разбираются, и как-то помочь тебе не могут. Только в последние годы по одному проекту Айвы их обеспечили радиопередатчиками, так что отслеживать табун стало легче.
«Практически каждого оленя там знают в лицо и по имени»
– А тебе самой удалось побывать у них в гостях?
– Да, когда я была первый год на Камчатке, в конце августа. Насекомые, которых я изучала, уже заснули, и заняться было особо нечем. По слухам, где-то недалеко от нас как раз находился табун, который доброжелательно относился к посетителям. Рядом были горячие источники, плюс надо было разведать местные тропы, так что наш руководитель разрешил нам пойти, ну и оленей посмотреть заодно. Вездеход нас подбросил до заброшенной деревушки, а оттуда уже недалеко до табуна. Буквально через час местные сообщили, что оленеводы приехали к ним на базу за продуктами, и завтра они сами заедут за нами. На следующий день за нами действительно заехали два оленевода на лошадях и повезли к табуну. Была ужаснейшая погода, постоянные дожди, но мы провели там классных два дня.
Табун оленей сопровождают пастухи с лошадьми, у них есть юрта, которую они собирают на каждом месте заново, пару собак и чум-работница – девушка, готовящая им еду. Мы с ними пообедали и пошли смотреть оленей, которые разбрелись по территории, пришлось помогать сгонять их на пастбище. Практически каждого оленя там знают в лицо и по имени. Сами оленеводы очень прикольные, простые мужички, некоторые с хитринкой. Мы подружились с главным из них, Валентином. Тот, смеясь, предлагал оставаться с ними, ведь я уже приготовила тефтели из оленьего мяса вместе с чум-работницей Клавой. Зимой, на День оленевода, разные пастухи устраивают гонки на оленях, а на праздник «Забой» массово убивают оленей.
– Это какой-то ритуал? Как происходит такой праздник?
– Сам праздник обычно происходит в ноябре. Оленей загоняют в специальные большие загоны. Они не очень хотят туда идти – либо чувствуют, либо понимают, что их сейчас будут убивать. На следующий день их перегоняют в загон поменьше, отбирая при этом жертв. Главный староста рассматривает каждого оленя и определяет, кого на забой, а кого выпустить. Пастухи ловят оленя лассо и забивают, все роли четко распределены: кто-то разделывает внутренности, кто-то снимает шкуру. Часть мяса идет в счет зарплаты оленеводам, а часть – на продажу. Звучит и выглядит достаточно жестоко, но, на самом деле, это регулирует популяцию стада. Староста выбирает либо каких-то слабых оленей, либо слишком непослушных, плохо растущую молодежь и бесплодных самок. Большие стада с больными особями – тоже не очень хорошо.
– Расскажи про коренные народы. Какие у них особенности, чем там вообще люди живут?
– Мы с волонтерами жили в обычном доме в поселке Эссо, поэтому с местными жителями контактировали много и часто. Рядом есть деревня Анавгай, где мы тоже часто бывали. Первоначально Камчатку заселяли ительмены и коряки, они занимались охотой и рыболовством. Эвены пришли только в начале XX века, когда на Камчатке уже были русские. Они считаются аборигенами, но я бы таковыми их не называла, хотя внешне они, конечно, похожи на коряков. В том районе, где мы жили, большинство населения – эвены. Они более активные, чем другие народности. Например, если есть какие-то народные танцы и коллективы, то эвенские. Если народные промыслы, то тоже эвенские. Они очень гордятся тем, что они аборигены. Это пошло с советских времен, когда за это были определенные льготы.
Подружились мы там с одной семьей, которая нам часто помогала в экспедициях. На Камчатке в целом есть особенность: если тебе оказывают услугу, то расплачиваться принято не деньгами, а тоже услугами. Так что, то они нам помогали, то мы им.
«Еще они очень не любят, когда туристы строят эти популярные пирамидки из камней. Говорят, что ты себя хоронишь таким образом»
Как-то раз, я с их сыном возвращалась вместе на лошадях, он рассказал много местных примет. Например, если лошадь зевает, то это к дождю. Еще они очень не любят, когда туристы строят эти популярные пирамидки из камней. Говорят, что ты себя хоронишь таким образом. По их поверьям нельзя трогать ничего, что принадлежало медведю. Мы остановились надрать бересты для костра, а там следы медвежьих лап. И все, брать кору он не стал. Иначе медведь за тобой или родственниками прийти может. Когда мы приехали к нему на угодья, он учил меня ловить рыбу палкой с крючком. Там такой лосось здоровый водится! Но у меня так и не получилось самостоятельно его словить, для этого нужен опыт и сноровка. Хотя наши волонтеры иногда ловили лосося просто руками в более маленьких ручейках.
Еще одна важная особенность, как и у других малых народов – эвенам совсем нельзя пить, они от этого теряют голову, бесятся, становятся агрессивными и быстро спиваются.
– А какие у них религиозные верования?
– Вообще, в целом они не верят в бога и не особо христиане, хотя их активно агитировали. Они верят в духов, это своего рода язычество. В своих камчатских духов, я бы назвала это верой в силу природы. По легенде, Землю создал Ворон-Кутх, он же решил заселить ее людьми. Но для того, чтобы люди были разумными, ему пришлось поделиться с ними своим умом. Он так увлекся, что в итоге почти весь ум раздал людям, а сам остался глупым вороном.
Легенд и сказок на эту тему ходит много. В почете здесь еще и фаллический символ. Но самые почетные божества – духи вулканов. Раньше им приносили жертвы и кидали что-то в жерло вулкана. Сейчас я бы не назвала их какими-то религиозными. Тот, кто живет ближе к природе, больше ее почитает. Медведь, ворон у них – чуть ли не тотемные символы. А шаманов я там вообще не встречала.
Фото - Виталина Лобанова
Отблагодарить 34travel
Если наши материалы пригодились тебе в пути, сказать спасибо редакции можно, купив нам чашку кофе через Ko-fi. Всего пара кликов, никаких регистраций, комиссий и подписок. Спасибо, что ты с нами.
ЗАКИНУТЬ МОНЕТКУ
Комментарии (2)
Безумно интересное интервью и такая притягательная Камчатка!
Замечательно! Я как раз сейчас читаю роман-повесть об российско-американской компании по освоению Аляски и про индейцев почитаваших ворона своим божеством... об лейтенанте Лаврентии Загоскине, его приключениях, описании народа канг-юлит...