Эпоха пост-правды: чем иностранцев привлекает Киев и Бишкек?

Концепт New East набирает популярность у читателей западных медиа, и все больше молодых людей устремляются в страны пост-советского мира, на Балканы, в бывшие социалистические республики Центральной и Восточной Европы. 34travel поговорил с путешественником, редактором журнала Post Pravda, ирландцем из Канады Патриком Tsantsara Dooley, о том, что его вдохновляет в Бишкеке и Киеве и почему он не боится путешествовать в военные зоны и криминальные столицы.  

 – Как давно ты уже в пути и чем занимался до этого? 

– Я вроде как канадско-ирландский гражданин, который едва ли жил в одной из этих стран относительно долго. Мои родители сейчас в Канаде, так что это ближайшее, что может считаться домом. Но в данный момент я делю свое время между Тбилиси и Киевом, в зависимости от того, какая девчонка расстается со мной.

Я закончил магистратуру, но не пошел на PHD, а вместо этого пару лет работал консультантом на Среднем Востоке. Я испытываю трепет к большей части арабского мира, особенно, к таким странам, как Ливан, Марокко и Египет. Но работа в таких местах как Саудовская Аравия – просто не для меня. Тем не менее, там мне удалось скопить кое-какие деньги, чтобы много путешествовать. 

За последние пару лет я посетил около 60 стран, но скоро мне придется осесть. Я подумываю переехать в Иран, потому что «почему бы и нет»? Будет классно провести там годик, занимаясь чем-нибудь, чтобы прокормиться.

 – Чем ты сейчас занимаешься в Киргизии? 

– Я вернулся в Бишкек через два года со своей последней поездки сюда. Я приехал сюда прямо из Казахстана, из Алматы, который, несомненно, является очень интересным городом. Не могу сказать, что это было самым вдохновляющем местом, где мне приходилось побывать. Оно купается в деньгах, полученных с природных ресурсов, так что все ездят на BMW и едят лобстеров. Я не умею водить и вегетарианец, так что это все меня не впечатляет. 

Не то чтобы я не люблю «модные» места, просто мне сложно найти в них что-то воодушевляющее с точки зрения молодежной культуры, пытающейся самостоятельно формировать обстоятельства. Дико, но все бары там были корпоративными и во многих случаях, там даже нельзя было найти казахского пива. Мне кажется, что во многом это связано с недостатком демократии и отсутствием устоявшейся оппозиции существующему правительству. Разговаривая с людьми там, я уловил значительное презрение к государству и его коррумпированной системе. Но пока нефтяные доходы способны поддерживать высший и средний класс, я сомневаюсь, что там появится что-то интересное. Мне кажется, чтобы город стал интересным, там должна существовать определенная злость, которая транслируется не только в непосредственно политические изменения, но в искусство, кафе, сексуальность и импульс к созданию чего-то нового. 

При этом я балдею от того, что происходит в Бишкеке. Например, здесь есть новая микро-пивоварня, которую открыли две женщины и у которой сейчас все очень хорошо. Здорово видеть, что новые идеи не только внедряются в городах бывшего СССР, но и насколько восприимчивы к ним оказываются люди. Место называется Save the Ales. Есть и другие захватывающие примеры того, что трансформирует Бишкек. Я выпивал с двумя парнями, которые представляют собой новое поколение бишкекцев. Они рассказывали, как маленькие бизнесы здесь меняют все наравне с НГО. Мне, кажется, что смена режима, которая произошла в Киргизии с обретением независимости и которой не было в Казахстане, позволяет людям воображать новую реальность. Тем не менее, это довольно грубое обобщение. Я делюсь выводами из собственного опыта.

 – Чем тебя так привлекают Восточная Европа и Ближний Восток? 

– Мне интересно путешествовать во все те места, о которых я понятия не имел в детстве. Благодаря моему глубоко расистскому образованию, долгое время я искренне предполагал, что сразу восточнее Германии и южнее Италии мир превращается в темную пропасть. К счастью, на каждый мой день рождения родители дарили мне атлас, который постоянно смущал меня всеми этими странами, о которых я не имел понятия: Беларусь, Монголия и Эфиопия. Во многом, я путешествую, чтобы ответить на это детское вопрошание и заполнить картинками все те знаки вопроса, засевшие в моей голове. 

Восточная Европа интересует из-за того же детского любопытства. Такие места, как Босния, Чечня и другие, постоянно мелькали в новостях, когда я был подростком. Мы слышали их названия, но никогда не представляли всего контекста. Они были бесконечной тайной, которая все время волновала. К сожалению, БиБиСи так и не удалось восполнить мое любопытство, поэтому я решил, что мне необходимо пропустить там по бокальчику. 
 
Я бесконечно влюблен в Тбилиси, Киев, Тегеран и Касабланку. Все это места, которые оставляют у посетителей больше вопросов, чем ответов. Что может быть более соблазнительно? Мне кажется, эти страны существуют в неоднозначных культурных обстоятельствах, заставляя молодых людей постоянно ставить под вопрос общественные нормы.  

 – Тебе не страшно ездить во все эти места? Тебе не кажется, что там ты в опасности больше, чем в Канаде или Западной Европе? 

– Я твердо убежден, что опасность – это состояние ума. Я, к примеру, ужасно бледный и рыжий, поэтому выделяюсь из толпы в любой стране за пределами Ирландии. В большинстве стран, которые я посетил, у меня просто нету шансов спрятать свою этничность и тот факт, что я приехал из другого места. Я очень сильно стараюсь не одеваться как типичный турист и поменьше говорить на английском. 

В большинстве стран, которые считаются опасными, как Иран и Саудовская Аравия, существуют массивные аппараты безопасности, которые просто выбивают дерьмо из каждого. За исключением, плохой культуры вождения, в таких местах меня мало что беспокоит. Единственный совет, который я могу дать, это по возможности сделать вид, что ты местный, и тебя оставят в покое.  

Однажды я был в Медельине, Колумбия. Для тех, кто не знает, Медельин когда-то был криминальной столицей мира, где наркобароны убили почти каждого. Место было абсолютно ненормальным. Пабло Эскобар как раз оттуда. Тем не менее, город был с большего зачищен и уже гораздо менее опасен, но все еще оставалось много мест, куда правда не стоит соваться. Мы плыли на гондоле с моей сводной сестрой и она никак не могла замолкнуть, поэтому мне очень хотелось сойти. Я просто свалил на одной из остановок, осмотрелся вокруг, не увидел ничего примечательного, так что я просто вернулся на свой счастливый маршрут. Ничего особенного, но позже я узнал, как глупо это было. 

Я писал свою магистерскую работу в Канаде и готовился ее защищать. Я решил сходить на защиту моей коллеги, которая, как оказалось, была из Медельина. Она работала в одном из самых опасных районов города, в котором уровень убийств был близок к зонам военных действий. Я в шоке смотрел на фотографии, потому что это был именно тот район, по которому я беспечно прогуливался в тот вечер. Оказалось, что это одна из самых опасных территорий Южной Америки, которых, я думаю, предостаточно в том регионе. Я думаю, люди тогда были просто шокированы видом упитанного мальца с глупой улыбкой, который разнюхивал что-то в окресностях, не подозревая о том, как это опасно. Более того, я думаю, что именно тот факт, что я не выглядел испуганным и не придавал этому значения, сыграло решающую роль в этой ситуации. 

Я был в зонах военных конфликтов, революций, местах, где за сотню метров от меня совершали свои акты террористы-смертники, останавливался в жилом комплексе, пострадавшем от террористической атаки (эти события легли в основу фильма «Королевство»). Но эти вещи просто вне моего контроля. Я больше беспокоюсь о том, чтобы не выпить плохой воды из крана и не просидеть пару дней на унитазе, отравившись, чем об ограблении. Я был в шестидесяти странах мира и ничего такого страшного не случилось, так что, иншаллах, это продолжится в таком же духе.

 – Как и зачем ты начал делать свой журнал о путешествиях No-Yolo? И почему сейчас вы решили перезапуститься и изменить название? 

– На Среднем Востоке у меня была работа, которая хорошо оплачивалась, но приносила мало удовольствия. Мне казалось, что я теряю свои лучшие годы на бумажки и отстойные знакомства в Tinder. Мне хотелось заняться чем-то более волнующим, открыть бар в Тбилиси, например. Законы там были либеральными, а вино – дешевым. Я думал открыть грязный винный бар, где люди могли бы надраться до чертиков под J Dilla, платя по евро за бокал вина. Однако мой папа-банкир сказал, что, скорее-всего, этот проект провалится и мне следует заняться чем-то креативным. 

На День святого Патрика я оказался в Бишкеке с моим нынешним коллегой по журналу Клеменсом. Будучи умнее и сообразительнее меня, он предложил что-нибудь замутить со всеми нашими путешествиями. Он провел пару лет в Южной Америке и мы регулярно зависали в странах бывшего СССР. Выпив, мы решили запустить No-Yolo, потому что мы ненавидели людей, которые связывали путешествия с глупыми концепциями вроде «wanderlust».

Как любая идея, придуманная по пьяни, она требовала доработки. Мы этого не сделали и в какой-то момент устали от названия No-Yolo. Оно оказалось слишком навороченным, поэтому мы запускаем новый проект под названием Post Pravda. Читая «Время секонд хэнд» Светланы Алексиевич, я задумался о том, как развал СССР был похож на то, что произошло в 2016 году, когда один режим правды был замещен другим. Мне хотелось создать площадку, где авторы могли бы сочетать свои размышления об искусстве, политике и путешествиях – все в ключе тревоги и ужаса. Мы с Клеменсом решили, что это идеальная ситуация, чтобы запустить журнал. Так в феврале мы стартанули Post Pravda. 

  Если ты пишешь по-английски, тебе близки по духу идеи Патрика и Клеменса и ты хотел(-а) бы стать автором PostPravda, пиши на postpravdamagazine@gmail.com

Фото на главной mimmopelllcola