Фотограф и путешественник Павло Морковкин из Киева ездит по необычным местам, посещая непризнанные государства и регионы. В новом рассказе – город Хеврон.

 

Павло Морковкин

 

Город Хеврон на Западном берегу реки Иордан разделен на две части. Одна из них контролируется войсками Израиля, другая – властями Палестины. В первой в окружении тысяч арабов живут несколько сотен еврейских поселенцев. От остальной части города их дома отделяет самая настоящая граница: с заборами и пунктами пропуска.

В Хевроне, как и в Иерусалиме, есть древняя архитектура и святыня авраамических религий – Пещера Патриархов. Но из-за напряжения между двумя общинами поток приезжих здесь куда меньше. С другой стороны, именно этот конфликт как раз и привлекает сюда некоторых туристов, которые хотят посмотреть на воплощение арабо-израильской вражды.

 

 

Желаем успехов. Твой ХАМАС

 

– Пару недель назад израильтяне похитили несколько человек. Среди них был и один из моих родственников.

Не проходит и получаса с того момента, как автобус из Вифлеема привез меня в Хеврон – арабы называют его Аль-Халиль – и мой палестинский знакомый сразу же начинает знакомить меня с местными реалиями. Не приходится даже спрашивать.

– Они просто приехали на машине и забрали несколько человек из каждой семьи, – продолжал мой товарищ. – Они хотели увидеть, как семьи отреагируют. Потому что именно они контролируют Палестину, а не правительство.

За время своих поездок по не самым мирным местам я наслушался достаточно изумительных историй, которые одна сторона рассказывает о другой, и уже привык проверять все сказанное и иногда делить на три. К тому же, когда задерживают подозреваемых в терроризме, это вряд ли будет выглядеть, как учтивый стук в дверь с ордером и вежливым зачитыванием прав. Но все равно рассказы этого парня звучали жутко.

– Некоторых людей здесь арестовывают просто за пост в фейсбуке.

– Просто за пост? Они никак не были связаны с какой-нибудь радикальной организацией?

– Ну… в той или иной степени все здесь связаны.

В следующие несколько дней таких историй я услышу достаточно. Одни будут трагикомичные. Вроде случая с парнем, которого задержали за ярко-желтую куртку, потому что несколько дней назад его младший брат в этой самой куртке пошел забрасывать камнями израильский блокпост. Будут и совсем чудовищные – солдаты ЦАХАЛа (Армии Обороны Израиля) убили родственников одного араба, и тот решил отомстить, напав на абсолютно случайно выбранного израильского солдата.

 

«Вот я сейчас готовлюсь к сессии, и сегодня мне приходит смс: “Желаем успехов на завтрашнем экзамене. Твой ХАМАС”»

 

Живя тут, абстрагироваться от политики не получается. Местная политическая сцена предлагает большой выбор. Тут тебе и светские ФАТХ, и исламисты ХАМАС, и левые радикалы из Народного фронта освобождения Палестины – это лишь неполный список партий, представленных в парламенте Палестины. А есть еще куча более мелких групп. На счету многих из них – убийства, похищения, захваты заложников и атаки смертников. Некоторые из этих организаций до сих пор считаются террористическими не только в Израиле, но и других странах.

– Здесь очень большое внимание уделяется тому, какую партию ты поддерживаешь, – рассказывает мне мой другой палестинский знакомый. – Иногда даже члены семьи ссорятся, если у них разные политические симпатии. Причем это не только на уровне государственного управления. В студенческих советах тоже идет борьба. И, конечно же, дело тут не только в идеологии, но и в деньгах. Потому что если студенческая партийная организация побеждает на выборах в университете, у нее появляется доступ как к государственному, так и к партийному бюджету. Поэтому они ведут активную предвыборную борьбу. Вот я сейчас готовлюсь к сессии, и сегодня мне приходит смс: «Желаем успехов на завтрашнем экзамене. Твой ХАМАС».

 

 

Улица-призрак

 

25 февраля 1994-го года еврейский экстремист Барух Гольдштейн расстрелял толпу мусульман, которые молились в Пещере Патриархов. Двадцать девять человек были убиты, и более сотни – ранены. Самого Гольдштейна оглушили огнетушителем, пока он перезаряжал автомат и тут же забили насмерть. Это убийство вызвало массовые уличные акции со стороны палестинцев. В результате беспорядков погибли еще несколько десятков палестинцев и израильтян. В ответ израильские власти установили в Хевроне комендантский час, который касался только палестинских жителей города. После этого Израиль перекрывает улицу Шухада, ведущую к Пещере. Все палестинские здания на ней закрываются и опечатываются. Для того, чтобы попасть в свои дома, палестинцам приходится лезть через крыши или дыры в стенах. Некогда одна из центральных улиц города с оживленным рынком сейчас выглядит словно город-призрак.

В старых кварталах нет указателей на домах, поэтому на его извилистых улицах несложно заблудиться. Я просто прикинул, в какой стороне находится израильская часть города и пошел в выбранном направлении. На одном из перекрестков арабская детвора замечает меня и, громко крича, начинает оживленно показывать пальцем в сторону одного из поворотов.

– Там чекпоинт?

– Да! Да! Чекпоинт! – кричат маленькие арабы в ответ.

Я поворачиваю направо, слушаясь их указаний, и вижу в конце улицы, на площади перед воротами пункта пропуска, толпу людей. Некоторые из них держат плакаты со слоганами. Периодически толпа что-то скандирует. Сбоку митинг снимают люди в шлемах и бронежилетах с надписью «Пресса». С другой стороны забора флегматично – до поры до времени – на все это смотрят солдаты и израильские поселенцы.

 

«На узких улочках старого города шумовые гранаты звучат очень громко»

 

Сзади толпы стоит кучка молодых людей явно не арабской внешности. Они показались мне более англоговорящими, чем остальные, и я решил задать одному из них максимально тупой вопрос:

– А чекпоинт не работает, что ли?

– Ээээ…Нет.

– А против чего митинг?

– Против оккупации, – тут вообще можно было не спрашивать. Надпись «Нет оккупации» была у него на плакате. 

– А остальные чекпоинты работают?

– Ээээ… я не знаю.

К крикам протестующих добавляются звуки ударов. Кто-то начинает бить по воротам пункта пропуска.

– А надолго митинг-то?

– Ээээ... я не знаю.

– То есть ты пришел на акцию и не знаешь о ней ничего?

– Ээээ...

Договорить ему не удалось, потому что в этот момент раздался взрыв, и сразу за ним – еще один. На узких улочках старого города шумовые гранаты звучат очень громко. Толпа начала разбегаться, и я тоже свалил вдоль по той улице, которая была ближе ко мне. Отбежав метров на двадцать, я оглянулся. Весь пятачок перед воротами был занят солдатами. Позже по новостям скажут, что двенадцать активистов были задержаны во время этого митинга.

Первая акция «Откройте улицу Шухада» прошла в 2010-м году в годовщину убийства в Пещере Патриархов. Организаторы выдвигают несколько требований: начиная от открытия улицы до объединения города и отмены военной оккупации Палестины. Протесты проходят каждый год в течение 7-10 дней. Они заявляются как мирные акции, но регулярно перерастают в столкновения с солдатами ЦАХАЛа.

 

 

Самый еврейский город

 

Евреи жили в Хевроне более трех тысяч лет. И даже когда город пал под исламским вторжением в XV веке, здесь продолжала существовать небольшая община. Когда в конце XIX – начале XX века еврейское население начало сильно увеличиваться за счет мигрантов из Европы, местные арабы встречали их не очень радушно. Итогом возросшего напряжения стала резня в 1929 году, во время которой 67 хевронских евреев были убиты, а еврейские дома и синагоги – разграблены. К слову, далеко не все арабы были настроены негативно по отношению к евреям – были и такие, что помогали людям укрыться от погромщиков. 

Для британских властей, которые контролировала эту территорию после Первой мировой, такие конфликты были дополнительной головной болью. Поэтому семь лет спустя они решают вопрос довольно радикально – всех евреев просто эвакуируют из города. 

Возможно, вопрос был бы решен, если бы не одно но. Проблема Хеврона лежит в религиозном поле, и потому рациональные подходы тут не очень применимы. Главная историческая достопримечательность города стала и яблоком раздора. Пещера Патриархов, которую евреи называют Пещерой Махпела, а арабы Мечетью Ибрагима находится в самом центре старого города. Считается, что именно здесь похоронены библейские Авраам, Исаак и Иаков, а также их жены Сара, Ребекка и Лея. Потому это место является святым одновременно для иудеев, христиан и мусульман. Что говорить, если даже первый премьер-министра Израиля Давид Бен-Гурион назвал Хеврон местом еще более израильским, чем Иерусалим.

 

«Главная историческая достопримечательность города стала и яблоком раздора»

 

Поэтому Хеврон не мог долго оставаться без еврейского присутствия. Уже независимый Израиль занял эту территорию в результате Шестидневной войны в 1967-м году. Первое время израильские власти не позволяли своим гражданам селиться в Хевроне, чтобы не спровоцировать новые столкновения. Но не прошло и года, как несколько израильтян, притворившись швейцарскими туристами, сняли номер в гостинице в центре города, а потом забаррикадировались и отказалась покидать здание. После переговоров власти Израиля доставили их на военную базу на северо-восточной окраине Хеврона, где позже они построят еврейское поселение Кирьят Арба.

По этой же схеме израильские поселенцы засквотировали дома и культовые здания, которые принадлежали евреям до эвакуации в 1936-м. Так они заявили о праве жить около своих святынь. 

В 1997-м году Хеврон разделили на две части. Согласно договору, одна подпадает под юрисдикцию палестинской полиции, а во второй безопасность обеспечивает Израиль. Сейчас через город проходит самая настоящая граница – с заборами, сторожевыми вышками и пунктами пропуска. Исторические кварталы полностью находятся на израильской части. Некоторые части израильской зоны палестинцы могут посещать только по специальным пропускам – их выдают тем, кто здесь живет, работает, учится или имеет родственников. При этом определенные районы для палестинцев закрыты вообще. К таким относятся несколько израильских поселений на восточной окраине Хеврона и небольшие участки – иногда всего пара домов с прилегающими улицами – в самом центре города. 

Самые обычные бытовые процедуры превращаются в целую проблему. Водовозы не могут подъехать ко многим домам, а проезд скорой помощи бывает осложнен, потому что приходится договариваться с военными о проезде автомобиля. Каждый день по дороге в школу детям приходится проходить через блокпосты. При этом часто палестинцы подвергаются нападениям и оскорблениям со стороны поселенцев. Большую часть заявлений по этим поводам израильская полиция закрывает, так и не предъявив никому обвинение.

Пещеру Патриархов тоже разделили на две половины: мусульманскую и иудейскую. В течение всего года последователи каждой из религий могут находиться только в своей части. Но и для тех, и для других есть десять дней в году, когда весь комплекс принадлежит им.

 

«Пещеру Патриархов тоже разделили на две половины: мусульманскую и иудейскую. В течение всего года последователи каждой из религий могут находиться только в своей части»

 

Сейчас картина такова. В городе – больше 200 тысяч арабов, которые крайне негативно настроены по отношению к израильскому государству – оно де-факто контролирует часть их земли. Прибавь сюда то, что жители Хеврона в целом куда более религиознее своих соотечественников из других палестинских городов: тех же Рамаллы или Вифлеема. И в этом далеко не дружелюбном окружении живут 600 поселенцев и 200 студентов иешив – религиозных учебных заведений. Они тоже не срез еврейского общества. Поселенцами становятся люди крайне набожные, считающие, что они имеют все права на этот город. Тут еще играет роль и историческая память: последние семь столетий евреям было запрещено жить около Пещеры, а молиться они могли только снаружи и не поднимаясь выше седьмой ступени на крыльце около южной стены здания. Сейчас безопасность этих восьмисот евреев охраняет примерно столько же израильских солдат, которые тоже оказываются вовлечены в конфликт.

Если хочешь увидеть, как существует этот клубок из религиозных убеждений, национальных предрассудков и человеческой недальновидности – просто пролистай ленту новостей из города. Сообщения о столкновениях между палестинцами и израильтянами – и гражданскими, и военными – появляются едва ли не каждую неделю. Первые нападают на вторых, и наоборот. 

 

 

Экскурсии с элементами ненависти

 

В Хевроне, как и во многих других местах, лишь только в тебе узнают иностранца – сразу же предлагают весь спектр туристических услуг: от сувениров до гостиницы и тура по городу. Экскурсия по арабской части города – это не только краткая историческая справка и осмотр достопримечательностей. Это еще и рассказы об израильской оккупации. Гуляя по старому городу, ты то и дело натыкаешься на группки людей европейской внешности, которые слушают рассказы гида-араба о зверствах израильских солдат и поселенцев.

– Посмотрите наверх. На сетку, которая накрывает рынок, – гид поднимает руку и показывает на рабицу, натянутую над рыночными рядами. На ней лежат куски бетона, упаковки от еды и еще кучки какого-то хлама. – Ее повесили специально, потому что поселенцы бросали на головы арабам камни и мусор.

Евреи тоже устраивают туры в Хеврон. Никто не предлагает их на улицах израильской зоны, но рекламу таких поездок можно без труда найти в интернете. «Экскурсия проходит только по проверенным, безопасным для израильтян и гостей страны районам города», – обещают рекламные объявления, а в своих отзывах еврейские туристы отмечают, что их возят на автобусе с двойными пуленепробиваемыми стеклами. Участники таких туров не выходят за границы территории, охраняемой солдатами ЦАХАЛа, а в программе поездки – рассказы о том, как еврейский народ вернулся на свою землю, борясь не только против враждебного арабского окружения, но и против израильских властей, препятствующих поселенцам.

В программу некоторых туров входит посещение могилы того самого Баруха Гольдштейна. На его надгробном камне написано «Святой Барух Гольдштейн, который отдал свою жизнь за Тору, евреев и народ Израиля». Некоторые евреи считают, что он узнал о готовящихся в городе еврейских погромах и решил спасти своих соотечественников ценой своей жизни и репутации. Для них Голдштейн – не религиозный фанатик, а герой. 

Израильские власти не придерживаются этой точки зрения. Премьер-министр Ицхак Рабин после расстрела мусульман позвонил палестинскому лидеру Ясиру Арафату, назвал случившееся отвратительным и преступным убийством и пообещал сделать все возможное, чтобы вернуть мир. В 1999 году армия Израиля уничтожила бульдозерами молельню и место для поклонений у могилы Гольдштейна. Впрочем, это никак не мешает поселенцам регулярно собираться у его могилы и праздновать годовщину массового убийства.

 

 

Не лучший день для прогулки

 

Арабская часть Хеврона мало отличается от других городов на Западном берегу реки Иордан. Такие же улицы, заполненные людьми и автомобилями. Тротуары, по которым невозможно ходить, потому что повсюду стоят прилавки с фастфудом, домашней утварью и одеждой. Стены, покрытые политическими лозунгами, требующими прекратить израильскую оккупацию. Плакаты с лицами людей – далеко не всегда невиновных – убитых солдатами ЦАХАЛа. Хоть старый город и полностью контролируется израильской армией, ее тут не видно – военных начинаешь замечать, только у блокпостов на входе в израильские поселения.

Я прохожу через чекпоинт. Меня спрашивают о целях визита, тщательно проверяют рюкзак и предупреждают, чтобы я не фотографировал военные объекты и солдат. В тот день я еще неоднократно буду пересекать эту границу через разные посты, и в остальных случаях во мне будут узнавать туриста и ограничатся проверкой документов..

За пунктом пропуска – совершенно пустая улица Шухада. Двери домов опечатаны. На стенах висят плакаты с информацией об истории этих мест. Те же события в судьбе города тут описываются совсем другими словами. Вход израильской армии в Хеврон здесь называют освобождением, а не оккупацией. В этой версии делается акцент на то, что евреи занимают всего 3% территории города. Не упоминается тот факт, что для этих трех процентов пришлось создать большую буферную зону – закрыть магазины и перекрыть движение на нескольких улицах. Свои мученики тут тоже есть: на плакатах с израильской стороны – лица людей, которых убили палестинцы.

– Вы ищете палестинцев? – меня окликает молодой парень в кипе, стоящий на автобусной остановке.

– Да нет, просто турист, – отвечаю. – Был в арабской части и сейчас хочу посмотреть еврейскую.

– Вы были в арабской части? Что вы можете сказать об этом?

– Ну… обычный арабский город, обычные арабские люди.

– Правда..? – прозвучало так, будто он ожидал другого ответа. – Вы их поддерживаете?

– Я тут никого не поддерживаю.

Наш разговор прервал подошедший автобус. Мы попрощались, и я отправился в сторону Кирьят Арбы.

Прогулка вдоль поселений – это постоянные беседы с израильскими солдатами. В очередной раз меня останавливают два парня. После проверки документов выясняется, что один из них родился в Кировограде и живет тут уже пять лет.

– Не ходи туда, – он почему-то хочет, чтоб я изменил свой маршрут.

– Почему?

– Просто не ходи. Не надо.

– Потому что там арабы? – чтобы попасть в Кирьят Арбу, мне пришлось бы пересечь еще несколько палестинских кварталов.

– Ну… да. Не ходи.

– Слушай, я только что пришел из арабской части, и ничего со мной не случилось, – логики в таком заявлении, конечно, не было, но если вы не ортодоксальный еврей с характерной внешностью, то там действительно достаточно безопасно.

– Я не советую тебе туда ходить.

Раз это был не запрет, а всего лишь рекомендация, то я решаю продолжить путь. 

Въезд в поселение Кирьят Арба преграждает шлагбаум. За ним – совершенно отличный от Хеврона город. Чистые и ухоженные улицы, крытые автобусные остановки, аккуратные цветочные клумбы. Типичный израильский городок. Здесь тоже немноголюдно, но первые же четыре человека, которых я встречаю, оказываются русскоязычными, поэтому наладить контакт не составляет труда. 

– Не ходи в старый город пешком, – пугает меня эмигрант из Умани. – Это опасно. Им все равно еврей ты, русский или кто-то еще. Они фанатики! У них промыты мозги! Вон там у шлагбаума на въезде неделю назад зарезали парня. Тоже киевлянина, кстати. Так что подожди автобуса. Или стань у выезда, и тебя кто-то подбросит на машине – здесь все так ездят.

– Я не думаю, что это настолько опасно. Я уже был в арабской части.

– Погоди… А как ты вообще сюда попал?!

– На автобусе из Вифлеема, – транспорт из палестинских городов приезжает в арабскую часть Хеврона, тогда как израильтяне пользуются другими автобусами, соединяющими Кирьят Арбу с Израилем и еврейскими поселениями на Западном берегу.

– Из Вифлеема?! С этими?! – за всю нашу беседу он ни разу не сказал «арабы» или «палестинцы».

– Да, с арабами.

– И не страшно?

– Нет. Все нормально было. А если тут так опасно, то почему вы не переедете в более спокойное место?

– Когда я приехал в Израиль, у меня была возможность поселиться здесь. Поэтому и живу. А моей дочке не понравилось, и она вернулась назад в Умань.

Игнорируя все его рекомендации, я, конечно же, вернулся в старый город пешком. Пока я шел в сторону арабской части, оттуда прозвучал взрыв, а через несколько секунд – еще один. После оттуда же донеслись крики «Аллах акбар!»

– Я слышал взрывы с той стороны. Там какие-то беспорядки? – спрашиваю я израильского солдата на одном из внутренних блокпостов.

– Да. Я не знаю, сможешь ли ты там пройти. Может, они будут кидать в тебя камни, – солдат улыбнулся. – Сегодня точно не лучший день для прогулки.

Метров через сто я прохожу через большой турникет безо всякой проверки – никого не волнует, что ты проносишь из израильской части в палестинскую – и оказываюсь на небольшой площади, от которой лучами расходятся в разные стороны три улицы. На каждой из них стоят группки парней лет от 15 до 25, и, очевидно, стоят тут не просто так. На одной из улиц взрывается петарда. Я думаю о том, что мало похож на поселенца, а потому шансы получить камень в голову все-таки близки к нулю. Но на всякий случай выбираю ту улицу, на которой подростки выглядят менее агрессивно.

Через пару часов я встречаюсь со своим арабским знакомым, и мы снова оказываемся рядом с этим местом. Толпа молодых палестинцев пробегает метрах в двадцати от нас и обрушивает град камней на здание КПП.

– Зачем они это делают? – спрашиваю я. – Ведь максимум, чего они смогут добиться, это поцарапать краску на стенах чекпоинта. Они ведь должны понимать.

– Они выражают свою позицию. Сейчас это все, что они могут сделать. Но когда-нибудь они вырастут...

 

 

Текст и фото – Павло Морковкин