Колонка, полная любви

Украинская радиоведущая, сценарист и поэт Мириам Драгина, написавшая для нас авторский гайд по Киеву, провела две недели в Португалии и, кажется, всерьез влюбилась в эту страну. Даем слово Мириам.

Шумит Атлантика. Солнце масляно стекает в валуны океана. Волны тяжелые, как мокрые волосы. Накатываются, и земля содрогается от их толчков. Крепкий серфингист борется, поправляет выгоревшие пряди. Он прилетел из Майами с фотографом. Нужно снять кампанию проверенного бренда, который выбрал крепкого своим лицом. Парень старается владеть ситуацией. 

Но океан поддается на минуты, потом ему надоедает. Отряхивает с себя серфингистов, лодки, водоросли, жирных медуз, россыпи ракушек, персебеш, фотографа с камерой, зашедшего по колено. Выбрасывает всех скопом, как монеты, на берег к скалам. Живите, мол, дарую свободу. 

Однако отвлекусь, путешествие начинается в Лиссабоне. Город подпускает к себе очень близко. Не стесняется мусорных пакетов у дверей по утрам. Молодежь кичится, что непосильная задача – разделять мусор – португальцами выполнена. И только пластиковые эти мешки в районе Ману Мориц, где пакистанцы, африканцы, украинцы и китайцы заняты другими вещами, как будто развенчивают легенду. Мусорщики с грохотом тянут по брусчатке баки, закидывая в них все подряд. 

Кто-то из жителей лениво выходит на крошечный балкон, смотрит на рассвет. Кто-то решает снять белье с веревки: оно сохнет медленно из-за высокой влажности и зимних ливней. Брусчатка, кстати, все терпит. Стелется бежевым настом по стране. Объединяет города и городишки, всюду одинаковая, мелкая, глубокая, с редкими черными звездами в шесть лепестков. 

Через полтора часа откроется метро, и люди потекут в разные районы столицы, на железнодорожную станцию, паром, трамваи. Последние отчасти упразднены, ездят в несколько направлений, хотя раньше обвивали весь город. Рельсы остались, всюду режут улицы пополам, рифмуются с проводами, цепляют ботинки. Но пользуются остатками изящных вагончиков с одной фарой не столько туристы, сколько местные жители, не жалея 2,5 евро на проезд – короткие расстояния растягиваются холмами, тяжело.   

Порто или Лиссабон

Высокие смотровые площадки – мирадору – считаются ценностью. На них приходят с закатом местные, молодые и пожилые. Сидят подолгу, молча смотрят на солнце, реку Тежу, статую Иисуса, как в Рио, раскинувшего руки в объятия, и город на семи холмах, поглаживают собаку или сжимают в коричневых пальцах обрывок самокрутки. 

Крыши нежатся под человеческими взглядами и солнцем, будто красивая девушка. Черепица черная и красная, старая и новая, на всех уровнях. Зелень вечно сочная, завезенная некогда из разных колониальных земель. Едва ли кто может назвать каждое растение и цветок. Угадать все диковинные фрукты и точно определить, откуда выскочит апельсиновый сад или пальмовая роща в этот раз. На балконах тоже цветы. Их не может быть достаточно. Фруктовые и овощные лавки ломятся всеми формами и оттенками. Дешевле у китайцев. Они не понимают ни слова, но взвешивают за копейки кинзу на кассе, выбирают лучшую связку мелких и удивительно сладких бананов с Мадейры, поясняют на китайском, что авокадо лучше положить до завтра, мягче будет. 

На фрукты с овощами переметнулись и мелкие магазинчики мобильной связи, какие сейчас всюду встречаешь в Европе, принадлежащие ребятам не то из Бангладеш, не то из Индии. Ни наклеек на экран, ни наушников больше. Овощи и фрукты продаются лучше. 

В любом кафе из перемолотых этих овощей, особенно капусты, предложат традиционный суп за 1,5 евро. После прогулки по ветреным мирадору он приятно согревает. И пробуждает аппетит. К нему хочется заказать «вино де каза» – «тинто» или «верде», красное, значит, или зеленое. А лучше «бакаляу» – рыбу, то есть, треску, ее подадут с овощами и бобовыми. Подадут без подобострастия. За дополнительный хлеб, масло, оливки или крабовую пасту потребуют дополнительных денег.  

Туристам рады по-своему. Века завоевателей и чужаков закалили характеры местных. Старшее поколение не знает английского. Молодежь знает себе цену. 

Жители Порто считают лучшей достопримечательностью Лиссабона указатели на свой город

В Порто на десерт предложат стопку «джинджи» – густого вишневого ликера. Или бокал портвейна. В Лиссабоне не предложат, но заказать можно.  Два этих города спорят между собой, подобно многим мегаполисам, бывшим некогда столицами в одной стране. Тут и футбольные клубы, и первенство столичности, и размышления, кто на самом деле кормит всю страну. Порто серьезнее, сдержаннее, с развитой бизнес-средой и приглушенными тонами стен. Здесь все немного дешевле. Туристов, кажется, меньше. Но кто знает, как оно будет летом. Жители Порто считают лучшей достопримечательностью Лиссабона указатели на свой город. Лиссабонцы говорят, что в Порто всю зиму идут дожди. Если заметить, что и в Лиссабоне идут, отвечают: так зима же. 

Однако в обоих городах солнечных дней все-таки значительно больше. 

И в Порто, и в Лиссабоне удивительные музеи, библиотеки, книжные магазины, мосты, реки, прогретая почва и доступное жилье. Разноцветные люди заняты своими делами, лояльные условия для эмигрантов и беженцев, легализованы однополые браки, поют слезливое фаду в темных барах для туристов. Летают чайки, и рыба стайками выныривает из воды. 

В этом месте треска заканчивается. Официант выносит «паштейш де ната» – корзиночки с заварным кремом – и крошечный «эшпрессо» за пол-евро. Настоящий бразильский кофе. Тут в нем знают толк, как и в музыке. Часто из окон и баров слышны карнавальные мотивы. Еще чаще по особенному португальскому выговору раньше, чем по темной коже, можно узнать бразильцев. Гостей и постоянных теперь уже жителей Португалии. 

Бразильский рэп

«Лучше Gabriel o Pensador или Marcelo D2!» – просит с заднего сиденья мой новый друг. Нас трое. Мы едем в город Синтра. Слушаем рэп. Водитель отключает Valete – португальскую команду. И из динамиков начинает звучать рэп бразильский. «Ты видишь разницу?» – спрашивает меня. Тамтамы ритмично вступают в унисон непонятным шипящим словам. Другой разницы я не вижу, но представляю, как веками португальские колонии менялись культурами с завоевателями. 

Синтра оказывается красивенным туристическим городком на холмах у океана. Музеи и замки. Традиционный азулежу – плитка, которой выложены стены зданий от осадков по всей стране. По ней можно прочесть, что происходило здесь много столетий назад. Самую старую отскребают ночами вандалы, тащат в свои жилища с раритетными печами среди кухни, которые никто давно не разжигает. 

В Лиссабоне есть также публичная прачечная со средневековыми ваннами и жестяными ребристыми досками. Сюда можно прийти стирать руками

Несмотря на узкие фасады, внутри старых домов квартиры просторные, комнаты без обогрева, коридоры, деревянные полы и побелка, украшенная черно-белыми снимками в рамках. Низкие кровати с подушками. Цветные покрывала. Газовые колонки. Ванны. Стиральные машины включают ночами, так как электричество в это время вдвое дешевле. Включают не все, работают также общественные прачечные, люди подолгу сидят внутри, глядя в гипнотизирующий барабан. Из приоткрытых дверей пахнет влагой, свежестью и особенным ароматным ополаскивателем для белья. Этот запах сопровождает по всей стране, в каждом ее городе. А в Лиссабоне один из самых древних районов Альфама (уцелевший во время легендарного разрушительного одновременного землетрясения, цунами и пожара 1755 года) имеет также публичную прачечную со средневековыми ваннами и жестяными ребристыми досками. Сюда можно прийти стирать руками. Португальцы безусловно чистоплотны и уделяют этому время. Хотя, благодаря океану, кажется, что в стране ни пылинки.

В кинематографе это время называется magic hour, когда каждый красив и эпичен в золотистом закатном свете

Вслед за Синтрой отправляемся к Cabo dа Roca – самую западную точку Европы, именуемую в гидах краем света. Здесь наступает последний на континенте закат. Стоит маяк – единственный в стране, которым управляет человек. Туристы фотографируются над захватывающим дух обрывом, покрытым зеленью, цветами, круто уходящим в Атлантический океан.  

Тянут время, ожидая заката. И делают это не зря. Солнце по-позерски опускается в воду, медленно, меняя цвет, окрашивая облака и скидывая ребристые лучи толстокожим волнам океана. Они с силой бросаются в скалы, пенятся белым, будто в химической реакции. Ветер рывками прилетает что-то сообщить. Чайки раскидывают крылья, четко рисуя свою тень на земле и лицах. В кинематографе это время называется magic hour, когда каждый красив и эпичен в золотистом закатном свете.

Наконец португальское солнце ныряет в глубь крайней точки на континенте, оставляя на поверхности лужу света и громкие благодарные аплодисменты зрителей со всей Земли. 

Океан поддается на минуты, потом ему надоедает. Отряхивает с себя серфингистов, лодки, водоросли, жирных медуз, россыпи ракушек, фотографа с камерой, зашедшего по колено. Выбрасывает всех скопом, как монеты, на берег к скалам. Живите, мол, дарую свободу.

Фото автора, иллюстрации by Hanna Kruk