Зачем страны переименовывают себя?

Почему Новая Зеландия называется Новой Зеландией?

Сейчас Новая Зеландия официально называется «New Zealand». Именно так британский мореплаватель Джеймс Кук англизировал нидерландский вариант «Nieuw Zeeland». Почему «Зеландия»? Тут всё просто: обнаружив далекие острова на юге земного шара, голландцы назвали их в честь одной из провинций Нидерландов – Зеландии. (Вообще, европейцы не слишком заморачивались с новыми названиями: например, Нью-Йорк когда-то был Новым Амстердамом, да и «Нью-Йорк» – это всего лишь «новый Йорк». Недавно американский комик Тревор Ноа высмеял в своем шоу эту необъяснимую колонизаторскую лень.)

Естественно, до Кука и до голландцев острова между Австралией и Антарктидой как-то назывались, ведь на них жили люди. Неизвестно, как именно коренное население – маори – называло архипелаг до появления здесь европейцев, зато известно, что остров Северный на их языке звался Те Ика-а-Мауи («рыба, принадлежащая Мауи»; Мауи – имя местного полубога), остров Южный – Те Вака-а-Мауи («лодка, принадлежащая Мауи»), а остров Стьюарт – Те Пунга о Те Вака-а-Мауи («якорный камень лодки Мауи»). Были в ходу и другие названия, в том числе – Аотеароа для острова Северного. «Аотеароа» переводится как «длинное белое облако». По легенде, во время очередного путешествия по бескрайним водам Центральной Полинезии герой маори Купе заметил белое облако – это был верный признак того, что суша близко. И действительно, впереди оказалась земля. Причалив и высушив вёсла, Купе назвал открытую им землю в честь этого облака – Аотеароа.

Зачем менять «Новую Зеландию» на что-то непривычное?

Во-первых, оно привычное. На красивых паспортах новозеландцев AOTEAROA выведено такими же серебристыми литерами как NEW ZEALAND. В варианте гимна страны на языке маори страна называется так, как называют ее маори. На свежих банкнотах слово тоже есть. Да, это всё относительно новые штуки, но маори и раньше называли свою страну Аотеароа. Просто раньше к их голосу не слишком прислушивались.

Во-вторых (и в главных), речь идет об исторической справедливости. Активисты партии Te Pāti Māori, которая продвигает «Аотеароа» на всех официальных уровнях, уверены, что национальная идентичность, завязанная на языке маори, важна для всей страны, несмотря на то, что, по данным 2019 года, маори составляют лишь 16,5 % населения. По мнению авторов инициативы, новозеландцам не стоит забывать о том, что коренное население значительно поредело в лихие годы Великих географических открытий – после того, как европейцы «любезно» познакомили его с огнестрельным оружием и крепким алкоголем.

Летом 2022 года Te Pāti Māori направили в парламент Новой Зеландии петицию, набравшую 70 000 подписей, за переименование страны в Аотеароа. Сопредседатель партии Дебби Нгарева-Пэкер настроена оптимистично, мол, вопрос не в том, переименуют ли, а вопрос в том когда. Позиции других чиновников разнятся. Референдум, понятное дело, не проведешь, ведь маори по воле колонизаторов стали этническим меньшинством. Премьер-министерка Джасинда Ардерн приветствует инициативу, говорит, что использует в речи оба варианта, и отмечает, что новозеландцы вне зависимости от национальности всё чаще говорят «Аотеароа», выстраивая свою идентичность вокруг «коренного» названия. Как бы то ни было, партия Te Pāti Māori намерена идти до конца, потому что одно дело – признавать, что у какого-то явления есть право на существование, и другое – закреплять это право документально.

А что с названиями городов и других точек на карте?

Топонимы европейского происхождения в Новой Зеландии всё еще преобладают над полинезийскими. Однако тренд на изменение такого положения вещей очевиден.

С 1946 года в стране действует Совет по географическим названиям. Любой желающий может обратиться сюда с инициативой по присвоению нового названия или изменению старого, а дальше будет общественное обсуждение и его результат. Переименование столицы – Веллингтона, названного в честь британского полководца, – пока не случилось, однако успешных кейсов предостаточно. Так, в 2009 году Совет рекомендовал переименовать город Wanganui (Уонгануи) в Whanganui, чтобы отразить в названии произношение маори. Правительство в итоге не отказалось от старого топонима, но сделало варианты равнозначными. А вот названия Nigger Hill, Niggerhead и Nigger Stream в 2016 году исчезли из употребления совсем (кажется, объяснять, почему так вышло, не нужно). Чтобы найти замены, которые никого не ранят, специалисты обратились к местному племени.

Подобные инициативы сейчас двигают колесо истории вперед во многих странах, где в эпоху Великих географических открытий европейцы зачем-то переназвали то, что как-то уже называлось.

Так ли легко себя переназвать?

Многие страны, освободившись от ига метрополии, вернули себе родные имена. В Африке Бечуаналенд стал Ботсваной, Родезия – Зимбабве, Ньясаленд – Малави. Но подобные решения не всегда единогласно одобряемы.

 Прихоть короля. В 2018 году в честь 50-летия обретения Свазилендом независимости абсолютный монарх Мсвати III переименовал страну в Эсватини и гордо заявил, что теперь его родину перестанут путать со Швейцарией. Однако не все оказались согласны с тем, что это действительно большое достижение для страны, в которой заболеваемость ВИЧ самая высокая на планете.

У граждан Свазиленда даже не спросили, нужен ли им ребрендинг, и уж тем более не рассказали, сколько он будет стоить. А денег на такие затеи нужно много. Переписать конституцию. Переназвать официальные органы. Напечатать новые банкноты. Переназвать Swaziland Airlink и другие компании со «Свазилендом» в названии. Обновить официальные сайты. Зарегистрировать новое название в международных организациях. Переодеть спортсменов. Заменить автомобильные номера. К счастью для Эсватини, название страны хотя бы не фигурирует в ее гимне…

Один блогер попытался посчитать, во что всё выльется: получилось $ 6 млн долларов. О полемике, которая разгорелась вокруг Эсватини-Свазиленда, можно подробнее почитать по ссылке.

 Имя, данное хунтой. Будучи «под британцами», Мьянма называлась Бирмой, и даже потом, в статусе независимого государства, она больше сорока лет носила навязанное извне и непопулярное среди местных название (привычным для них было «Бама»). В 1989 году в стране произошел военный переворот, новая власть переименовала Бирму в Союз Мьянму. Тогда страны, которые считали новое правительство нелегитимным, посчитали нелегитимным и название.

Отношение к топониму менялось вместе с политическим климатом внутри страны, однако во время официального визита в 2011 году Хиллари Клинтон так и не назвала Мьянму Мьянмой – обошлась «этой страной». В 2022 году госпоже Клинтон тоже пришлось бы нелегко – однако теперь в Мьянму демократические лидеры и не ездят: у штурвала там опять военные, и название страны – последнее, что может кого-то волновать.

По каким еще причинам страны меняют имена?

Помимо желания избавиться от колониального груза прошлого, решение может быть политическим – с прицелом на настоящее (установить новый порядок) или на будущее (получить некую выгоду).

 Если хочешь в Евросоюз. После распада Югославии на шесть стран, одна из них взяла себе имя Македония, которое очень не понравилось соседней Греции. Дело в том, что в Греции есть одноименная область, граничащая с бывшей югославской республикой, и «присвоение» этого названия греческие власти посчитали возмутительным и опасным для своей страны. Спор о названии тянулся долго. Греция блокировала попытки Македонии вступить в Евросоюз, а Македония подавала на Грецию в гаагский суд. Консенсус был обретен лишь в 2018 году – с тех пор страна на Балканах называется Северная Македония.

  Если меняешь режим. Камбоджа при режиме Лон Нола называлась Кхмерской Республикой, при режиме «красных кхмеров» – Демократической Кампучией, под началом правительства, контролируемого Вьетнамом, – Народной Республикой Кампучия, а под контролем временного органа ООН – Государством Камбоджей. Наконец, в 1993 году круг замкнулся: Камбоджа снова стала Королевством Камбоджа.

  Если хочешь определенности. Буркина-Фасо когда-то называлась Верхней Вольтой – по названию реки. Но для мира Верхняя Вольта выглядела слишком разнообразно: по-французки – Haute Volta, по-английски – Upper Volta, по-испански – Alto Volta. Когда к власти пришел местный Че Гевара – бравый капитан Томас Санкар – он переименовал Вольту в «землю честных людей» – однозначное «Буркина-Фасо». В Кабо-Верде проблему с разночтением решили проще: попросили мировое сообщество не плодить переводы топонима «Острова Зеленого Мыса», и сообщество плодить перестало. А вот топоним Кот-д’Ивуар (= «Берег Слоновой Кости») многие страны по-прежнему переводят на свои языки, игнорируя официальное постановление местных властей.

Почему странам не всё равно, как их называют в мире?

Иногда у стран возникают вопросы к экзонимам, то есть к вариантам названия, которые для них придумали извне. Внутри страны этими словами не пользуются ни официально, ни в быту. В самой практике экзонимизации нет ничего странного: когда народ А впервые встречался с народом Б, то обозначал его так, чтобы самому на язык ложилось. Финны не называют себя финнами, а свою страну Финляндией (suomalaiset живут в Suomi). Немцы не называют себя немцами, а свою страну – Нямеччынай, Germany или Vokietija. И немцев не беспокоит, как их называют иностранцы. Проблемы начинаются там, где экзоним ассоциируется с неприятными, а то и трагичными моментами. 

 Не называться как еда на День благодарения. В 2021 году Турция запустила ребрендинг: международное название меняют с Turkey на Türkiye. От англизированного варианта решили отказаться, потому что точно так же называется индейка и даже «глупый или придурковатый человек». В общем, не удивляйся, когда прочтешь на бирке новых джинсов «Made in Türkiye». Теперь так.

 Отстраниться от опасного соседа. Многие уже выучили, как грузины называют свою страну: Сакартвело. В мире, однако, закрепилось латинское Georgia и производные от него. Русскоязычные люди привыкли называть страну Грузией. Но чем напряженнее отношения у Грузии с Россией, тем больше неприятия вызывает русскоязычное название у жителей Сакартвело. В литовском языке топоним прижился схожий с русским – Gruzija. Чтобы обозначить свое отношение к конфликту, Литва в 2018 году на официальном уровне приняла вариант Sakartvelas (не как единственно возможное, но как равноправное название).

 Смотреть вперед и выстраивать самостоятельную идентичность. Беларусы остро недолюбливают экзоним «Белоруссия», который ассоциирован с советским прошлым, и экзонимы, образованные по модели «Белая + Россия» (например, немецкий вариант Weißrussland). В 2019 году Швеция услышала эту боль и официально стала называть «зямлю пад белымі крыламі» Belarus вместо Vitryssland. С «Белоруссией» пока сложнее, но подвижки есть: в 2018 году русская служба BBC перешла на «Беларусь», заодно отказавшись от других советских топонимов: Киргизии, Молдавии, Туркмении.

Слова, безусловно, имеют силу. И в их силе – не только фиксировать реальность, но и формировать ее. Вот почему голоса тех, кто знает силу слов, бывают очень резкими – как голос президента Филиппин Родриго Дутерте. В 2019 году он заявил: «Название нашей стране дал Магеллан, путешествие которого оплатил испанский король Филипп. Вот почему этот дурак назвал ее Филиппинами. Эти сукины дети пришли сюда, убивали нас и лишили свободы. В течение 400 лет наши малайские корни постепенно исчезали. Но ничего, когда-нибудь мы это изменим». Сегодня Филиппины всё еще не Махарлика. Станут ли ею? Зависит от того, какое число филиппинцев ощущает, что их называют в честь непонятного короля, а какое – уже перевернуло страницы колониального прошлого.

Фото: tyler-lastovich