Ukrainer: экспедиция по Украине

В июне этого года в Украине запустился медиа-проект о долгосрочной экспедиции по украинской провинции – Ukraїner. Его автор, пионер Web 2.0 в Украине Богдан Логвиненко вместе с фоторепортером и оператором путешествует на автомобиле по историческим областям Украины, намеренно сворачивая с традиционных туристических маршрутов к неочевидным местам и нетипичным героям.​ Цель проекта, по словам самих его создателей, – «путем тщательных исследований понять и сформулировать, кто мы такие». Ukraїner с самого начала поддерживают сразу несколько коммерческих спонсоров, в том числе – украинский фотобанк Depositphotos. Автор 34travel, PR-директор фотобанка Алексей Педосенко, узнал у Богдана Логвиненко о внутренней кухне проекта и том, как ему за пару месяцев фактически удалось создать самый успешный интернет-проект о путешествиях в Украине. 

– О задачах экспедиции Ukraїner прямо у вас на сайте есть большой текст. А если очень коротко, одним предложением: зачем все это?

– Одного предложения, к сожалению, будет недостаточно. Это одновременно и популяризация Украины за рубежом, и популяризация путешествий как таковых. Также это – способ объединить людей, которые что-то создают в регионах: можно показать процесс и результат их работы, показать пример для других и перезнакомить их между собой. Мы стартовали не так давно, а у нас уже достаточно много было таких случаев. Например, как-то заехали к одному мужчине, а он говорит: «У меня есть куча всякого антиквариата, но нет помещения, где его можно было бы выставить, чтобы люди видели». А потом пришли к одной женщине неподалеку – а у нее просто огромный ангар, который она никак не использует, говорит: «Я бы здесь могла сделать музей».

– Очевидно, у них нет никакой платформы для общения, несмотря на то, что они рядом живут.

– У них нет шанса встретиться, даже если они из одного села! После нашей истории о молодом немце Мишеле, который разводит карпатских буйволов в горах, восстанавливает древнюю традицию, ему написало множество волонтеров. История дала ему возможность найти гораздо больше людей, которые его просто поддерживают. Благодаря этому он собрал деньги на зимовку, а сейчас часть его буйволов приехали в Одесскую область в заповедник на одном из островов на Дунае, где они просто будут жить на свободе.

«Когда в Украинскую глубинку придут автобаны и супермаркеты, исторические места и традиции должны остаться»

Когда вышла история про узкоколейку, появилось много различных комментов наподобие: «А я и не знал, что такое есть в Закарпатье». Каждый комментарий – отдельная микроистория. Одна девушка из Чехии написала, что провела в Закарпатье все детство, но не знала ничего об этом. Даже машинист там называет свою узкоколейку «детской железной дорогой», мол, это не совсем настоящая железная дорога. Многие не понимают, насколько та или иная штука рядом, является ценной. Когда к людям приезжает такой проект как наш, они узнают новое о местах, к которым они уже давно привыкли. Им сложно представить, что, скажем, приехал в Закарпатье немец, и уже семь лет доит здесь буйволиц. Для многих же эталоном жизни является переезд в Киев и рабочее место где-то на стройке. И это реально мечта. Чтобы потом снова переехать назад и построить еще несколько этажей, чтобы дом был выше, чем у соседа.

– С чего все начиналось?

– Перед запуском «Юкрейнера» я делал две тестовые экспедиции. Находил машину, сначала съездил на Закарпатье, потом – на Поднепровье. Собирал небольшую команду, с которой мы путешествовали. Я писал свои истории, кто-то фотографировал, кто-то снимал видео. В результате пробных экспедиций видео не получилось, не было ни хороших операторов, ни монтажеров. Это было предварительное исследование. Когда я приехал в Закарпатье, несколько человек написали о немце Мишеле, который  разводит буйволов. Я прочитал, нашел его сайт и понял, что это будет фантастическая история – нужно ехать!

– Задумывая Ukraїner, ты смотрел на опыт других проектов или просто сформулировал проблему и искал, каким образом можно ее решить?

– Мне казалось, что подобных проектов нет. Мы находили похожие, однако они никогда не становились медиаплощадками. Конечно, наиболее известным был несколько лет назад проект экспедиций Артемия Лебедева. Потому что он тоже ездил на Land Rover, как и мы, но на том, пожалуй, сравнение и заканчиваются. С ним тоже ездили операторы, но я в итоге не вижу никакого контента оттуда. Кроме того, что Лебедева непосредственно беспокоит: постов о столбах, светофорах, переходах – о городском дизайне. Непонятно, для чего он вообще ездил в свои экспедиции.

– Как вы ищете места и героев?

– У нас есть администратор Наталья Курсик. Она сводит нас со всеми, кого находит. Исследует, пишет всем журналистам, которых может найти. Вот сейчас мы в процессе подготовки следующей экспедиции – в Полтавскую область, поэтому она контактирует со всеми на Полтавщине. Спрашивает, что они ей могут посоветовать, показывает им, что именно мы делаем. Есть активисты из Полтавы. Также мы сделали простой Facebook-чат, куда люди с Полтавщины пишут свои советы, куда и как поехать, помогают с контактами.

Перед каждой поездкой мы создаем медиаповод – объявление, что мы едем в экспедицию. Постим карту, на которой указываем ключевые точки, куда едем, и оставляем анкету, которую каждый может заполнить и посоветовать нам какое-то место. Перед экспедицией в Закарпатье полторы сотни людей заполнили эту форму. Мы смогли посетить где-то десятую часть рекомендованных мест и героев.

«Когда к людям приезжает такой проект как наш, они узнают новое о местах, к которым они уже давно привыкли»

Кто-то посоветовал своего дедушку, другие – папу, маму, которая делает из бисера картины, то есть бывают довольно странные советы. Например, в Приазовье был случай: нам написали, что в Мариуполе есть какой-то пруд, который мы непременно должны посетить. В анкете есть вопрос, чем именно это место должно нас заинтересовать. Нам написали так: «Я два года назад переехала в Киев и только после этого поняла, что этот пруд — лучшее место на Земле».
Часто люди не представляют и не понимают, что мы делаем и что снимаем, но мы стараемся выслушать всех. Есть люди, которые достаточно агрессивно относятся к тому, какие места для сюжетов мы выбираем. В Бердянске местный знаток решил, что, во-первых, он больше других достоин нашего внимания, а во-вторых, его достойны еще и какие-то его друзья, к которым он нас хотел повести. Но это было в довольно навязчивой и агрессивной форме, поэтому мы искали альтернативные пути.

– Вы путешествуете впятером. Сколько еще людей работают над экспедициями?

– Около десяти. Если считать и волонтеров, и переводчиков на разные языки, то около сорока. Недавно у нас появились итальянские переводчики. Итальянскую версию сайта мы не планируем, но уже есть несколько видео с итальянскими субтитрами.

Все видео-истории выходят, как минимум, с английскими и немецкими субтитрами. Мы, вероятно, делаем то, что должна делать Украина в противовес «Раше Тудей», только делаем это собственными силами и без всякой помощи со стороны государства. Есть у нас и специальная рубрика, более развлекательная – видеоблог. Его мы не переводим, потому что он интересен исключительно тем, кто нас смотрит в Украине.

– Почему у вас есть английская версия, но нет русской?

– Я с детства двуязычный, вырос в Киеве, но мне лично не хватает украинского языка в медиа. Когда захожу в киоск с прессой, то не могу для себя найти журнал, чтобы почитать его на украинском. Мне кажется, что если ниша не занята, ее нужно занять. А русскоязычная версия сайта, возможно, будет, если найдутся волонтеры, чтобы переводить на русский. На некоторых видео есть субтитры на русском. Мы не против любого языка как средства общения.

– Вы запустились, взяв деньги у нескольких спонсоров, не прибегая к популярному сейчас в Украине краудфандингу. Почему решили пойти по этому пути, и как тебе удалось так быстро собрать столько спонсоров?

– Я всегда очень боялся грантовых историй и краудфандинга. Последнего – из-за того, что у нас очень неопределенная, нечеткая граница между «лайками» и «дислайками». Все делится на черное и белое. Когда мы пишем идею, описываем проект – это красивые слова. Но ни один человек, кроме нас, не видит, что за проект получится на выходе. Когда кто-то поддерживает нас деньгами, то проявляет таким образом свое вовлечение в проект. Но мы же показываем только идею, цель, а реализация уже может выглядеть несколько иначе.

В случае с Ukraїner хотелось показать, на что мы способны, а уже потом говорить: «если вам это нравится, то вот, пожалуйста, поддерживайте нас». До сих пор еще не наступил момент для краудфандинга, мне кажется. Аудитория до сих пор путает два наших стрима: истории и видеоблоги, и в комментариях к видеоблогам нам пишут: «Вы испортились. Вот раньше у вас были интересные истории, а теперь вы только о себе снимаете».

Хрущевская, а затем Брежневская эпоха – это история о том, как, наоборот, все консервировалось и хранилось на антресолях и балконах до лучших времен»

Привлечение спонсоров было принципиальной позицией. Мы хотели доказать, что сможем взять деньги у больших и серьезных партнеров, но все равно не будем зависеть от них до такой степени, чтобы у нас в каждом сюжете появлялась машина или заправка. В сюжетах, собственно, их и нет, зато они есть в видеоблоге. Каждый наш партнер стал частью команды. Для нас чрезвычайно важно быть независимыми. Мы создаем уникальный продукт, к которому присоединяются серьезные партнеры, но не можем им позволить залезать в контент.

– Вы завели страничку на Facebook и разместили первый пост 21 июня, а 22 июля у вас уже было 10000 фолловеров. Сколько вы потратили на продвижение?

– 5 или 10 долларов. То есть, даже если мы и скинулись всей командой на тот момент, то скинулись примерно по доллару. Когда мы увидели этот резонанс, то поняли, что попали в тему, которую люди долго ждали. Партнеры также были удивлены и очень довольны. Такого результата мы не планировали.

– Ты хочешь дать людям ответ на вопрос, кто мы есть. Некоторым может показаться, что ваши истории очень разнообразны. Они, наоборот, только усложняют поиск ответа.

– Так в том-то и дело, что конкретного ответа быть не может. Мне просто хочется, чтобы по этому адресу можно было просто зайти и увидеть, кто мы есть. И не одно предложение прочитать, а увидеть несколько материалов. В этом же смысл – не в обобщении, а в расширении границ понимания.

«Визы в Украину – это абсолютный «совок», мы все еще думаем, что у нас закрыты границы. Так никто и не приедет»

Мы сейчас делаем материал о цыганах. Ромы – тоже украинцы. В Закарпатье и в Бессарабии их больше всего. Это пример того, насколько разнообразна Украина, в которой коренными являются не только украинцы, как многие думают. Как только мы запустили картинку о 14 этнических землях (нужно было написать «исторических», это была наша ошибка), нас сразу заподозрили в том, что мы какой-то этнический проект и будем изучать чисто украинскую этнографию.

– Что можно было бы сделать в Украине, чтобы изменить внутренний туризм и привлечь внимание еще большего количества туристов?

– Во-первых, надо отменить визы в Украину почти для всех иностранцев, максимально упростить и легализовать этот процесс. Я в этом году делал большое исследование на эту тему – #NoVisаToUkraine. Визы в Украину – это абсолютный «совок», мы все еще думаем, что у нас закрыты границы. Так никто и не приедет.

Во-вторых, надо создавать интересный контент. Это то, чем мы занимаемся. Возможно, поддерживать такие проекты на региональном уровне, они необходимы. При этом отсутствие инфраструктуры – это не всегда минус. Иногда это даже плюс. Если представить, что для того чтобы попасть из карпатского села Усть-Черная в Киев на общественном транспорте, нужно потратить около 30 часов, а чтобы попасть в областной центр – нужно потратить часов 7-8, то это очень много. Это создает предпосылки появления своеобразной микро-автономии, где влияние областного центра не так заметно, как в случае со всевозможными, скажем, городами-спутниками Киева. Сохраняется местный быт, говор, или даже, как в разных районах Закарпатской области – разное время. Они живут одновременно «по местному» времени и по киевскому времени. Даже в соседних селах может быть разное время. Когда у них спрашиваешь время, то они переспрашивают: «По местному или по Киеву»? А зимой еще плюс дополнительный вопрос: «По переведенному – не по переведенному?» Ведь вся Европа переводит время, а где-то в селе могут этого не делать – они так привыкли. И это интересно, именно тема времени вряд ли может привлечь внимание туристов, но такого местного колорита хватает, его нужно сохранить.

– После стольких путешествий за границей, ты серьезно веришь в то, что Украину можно рассматривать как туристического конкурента других стран? Можем ли мы конкурировать, например, с Германией, где сотни средневековых городов-государств, горы, идеальная инфраструктура?

– По поводу городов-государств: у нас Одесса вообще имела свою валюту и свою автономию в Российской империи.
На самом деле, есть много примеров, когда еще менее интересные города и страны борются за свой стабильный поток. В Венгрии еще в 90-х годах начали развивать SPA, открытые бассейны. Они еще тогда поняли, что это их «фишка» и начали ее продвигать. У нас так же подобных вещей много, просто они в зачаточном состоянии.

Есть и негативный пример, тоже рядом. Словакия была достаточно интересной страной до прихода Евросоюза. Когда все заасфальтировали, местный колорит просто исчез. Туда едут в горы, на лыжи, а за какой-то культурой – нет, потому что ее уже практически не осталось.

«Сохраняется местный быт, говор, или даже, как в разных районах Закарпатской области – разное время. Они живут одновременно «по местному» времени и по киевскому времени»

Не мог совок все у нас уничтожить. Хрущевская, а затем Брежневская эпоха – это история о том, как, наоборот, все консервировалось и хранилось на антресолях и балконах до лучших времен. «Застой» – это вообще прекрасное время. Когда начал умирать «совок», как грибы начали расти различные коллективы народного творчества. Инфраструктура никак не развивалась, но снизу всевозможные активности поднимались.

Возможно, в Словакии это все было, но колорит не был достаточно оценен местными людьми. Вот и в Украине постепенно также исчезает колорит. Исчезают те же узкоколейки. В Венгрии в свое время поняли: узкоколейки – наша «фишка», делаем их. Они восстановили кучу путей, которые также были запущенными во времена «расцвета страны советов».
Еще одна наша из наших миссий – показать критической массе украинцев то, что у нас есть. Это не обязательно какая-то туристическая аттракция в том представлении, которое мы знаем еще с «совка»: туристическая аттракция – это обязательно шикарный отель с пляжем. Надо показать местным людям, что они живут рядом с чем-то выдающимся. Настолько, что даже когда туда придут автобаны и супермаркеты, эта уникальность должна остаться.

– Планируете поехать в Крым? Пожалуй, это возможно сделать полутайно.

– Мы не хотим ехать тайно. Мы сначала объедем всю Украину и будем среди тех, кто будет заниматься планом восстановления Крыма уже после его возвращения. Хотелось бы взять на себя такую функцию – сделать экспедицию сразу после возвращения Крыма. Это очень важно! Крым абсолютно неправильно развивался все эти годы, и люди часто не видели настоящей ценности многих вещей и проектов. Люди там так и не поняли, для чего была «придумана» независимость, и для чего им вообще нужна была свобода. Достаточно большое количество людей – и глазом не моргнуло – снова оказалось в ловушке тоталитарного режима. Поэтому пока мы туда не поедем. Это произойдет только тогда, когда можно будет показать историю, с которой можно брать пример. Пока там таких нет – зато есть истории поражений, депрессий, прогибов.

Мы ищем истории, которые вдохновляют. При этом, не все они положительные. Скажем, из последнего – история Якова, смотрителя маяка в Бердянске. Его начальник, приехавший запустить нас на маяк, сказал нам, что Яков не будет подниматься наверх к фотоэлементу маяка, он туда уже почти не ходит по состоянию здоровья. Однако Яков показал нам фото, которым очень гордится. Его сделал классный советский фотограф: он на горе маяка вынимает главный фотоэлемент. Раньше эти фотоэлементы были аналоговыми, сейчас – электронные, и там особо нечего разбирать. Мы сказали, что очень хотим сделать такое же фото, что для нас это очень важно. Показать разницу, он – 49 лет назад и сейчас. Но нам не хотели давать разрешение на съемку наверху и тем более – снимать тот самый фотоэлемент, ибо все это военная тайна, несмотря на то, что на всех маяках этот элемент выглядит точно так же. И мы так задолбали этого начальника смотрителя, что уговорили его позвонить «начальнику начальников», и тот уже позволил нам снимать. Пока шли переговоры с «начальником начальников», мы попросили Якова подняться с нами, чтобы сделать такую же фотографию. Ему было действительно трудно идти, но мы увидели, что он не меньше нашего хочет подняться. У него была ужасная одышка, он едва поднимался, но, в конце концов, сделал это. Возможно, в последний раз. И мы увидели наверху, что он плачет, вытирает слезы. Мы, кажется, фактически отсняли драматическую короткометражку.

Фото - Ukraїner