ПодкастыПочувствовать Грецию. Колонка Андрея Лошака
Журналист и режиссер Андрей Лошак съездил в путешествие на греческий остров и поделился впечатлениями в своем фейсбуке. Публикуем этот текст с любезного разрешения автора.
АНДРЕЙ ЛОШАК
Журналист, режиссер
Клянусь, этот текст не написан по заказу министерства туризма Греции. Это искреннее признание в давней любви.
На Лесбосе мы провели 10 фантастических дней. Дом в оливковой роще, дорога к которому шла через большую ферму с козами, овцами, коровами, курами и индюками. Вокруг фермы ошивалось множество кошек и собак, часть из которых немедленно поселилась на террасе нашего дома. После того, как мама стала покупать в ближайшем сельпо собачью и кошачью еду, некоторые из них стали приводить своих родственников и подружек подкрепиться. Самым нахальным оказался серый кот, которого я однажды ранним утром застукал на кухне в компании двух подружек. Они так гремели посудой и мешали спать, что пришлось запустить в них кроссовком. В душе на втором этаже мы обнаружили как-то маленького скорпиона, которого я запретил убивать, и полчаса то я охотился за пауком, то он за мной, пока мне наконец не удалось сбросить его, целого и невредимого, с балкона. После этого я окончательно почувствовал себя персонажем из любимой в детстве книги Дарелла «Моя семьи и другие звери».
Рядом с домом на небольшом холме в обрамлении двух сосен стояла маленькая вечно пустая часовенка. Заходишь внутрь, а там как будто и не уезжал. Образа, аналой, свечные огарки, и только дичайший стрекот цикад в кроне сосен напоминает, что ты не в России, а где-то глубоко на юге.
Ночью в полной тишине и темноте козы устраивали концерт из блеянья и перезвона колокольчиков. Иногда, когда музыканты были в особенном ударе, они заставляли душой уносится куда-то высоко в греческий космос – декорациями для этих ораторий служили бесконечный звездный купол и византийский замок на вершине Моливоса, светящийся вдали. Я даже записал на айфон несколько их особенно удачных выступлений, буду переслушивать тоскливыми московскими зимними вечерами.
«Ночью в полной тишине и темноте козы устраивали концерт из блеянья и перезвона колокольчиков. Я даже записал на айфон несколько их особенно удачных выступлений, буду переслушивать тоскливыми московскими зимними вечерами»
Прелесть Лесбоса в том, что он не меняется уже много десятилетий. Туристов тут немного – пляжи полупустые, в тавернах и деревенских кофенио под обязательным платаном – усатые деды часами сидят за одной чашкой кофе, провожая одобрительным взглядом редких туристок. Иногда, правда, бывают пробки – когда пастухи с одного склона на другой перегоняют через дорогу стадо овец.
Местное население, крестьяне и рыбаки, уже много десятилетий голосуют за коммунистическую партию. Лесбос – это красный пояс Греции (а вовсе не розовый – шутка, от которой невозможно удержаться). Даже мигрантский кризис 2015 года не поколебал убеждений жителей острова. Тогда на север Лесбоса, где мы как раз жили и откуда турецкий берег виден так же отчетливо, как «Триумф-палас» из моего московского окна, – так вот, в день тогда (точнее, в ночь) на Лесбос прибывало по 2 тысячи человек. Многие тонули на утлых надувных лодочках – пока не подтянулись общественные организации, местным рыбакам пришлось освоить профессию спасателя. Сегодня ничего не напоминает об этом кошмаре, кроме гигантской свалки из спасательных жилетов на выезде из снова тихой деревушки Эфталу. Большую часть мигрантов переправили в Германию, хотя какую-то часть продолжают мариновать в лагере беженцев на другом конце острова. В целом, поток уменьшился в разы – по договоренности между Евросоюзом и Турцией разрешение на въезд мигранты получают теперь в турецких лагерях беженцев.
«Иногда, правда, бывают пробки – когда пастухи с одного склона на другой перегоняют через дорогу стадо овец»
Заруливаешь наугад в горную деревню – а там на крохотной центральной площади (с гигантским платаном, конечно, и умопомрачительным видом на закат над морем) какой-то местный праздник, поят узо, кормят кислой кашей и сладким хворостом, сначала размеренно танцует молодежь в национальных костюмах, а потом уже вступают остальные под предводительством дебелой крашеной блондинки, стоявшей на разливе узо. Наш сын Боб от всех этих сиртак впал в какой-то дикий раж, даже непроницаемые бабушки в черном, печальные и торжественные, как древнегреческие богини судьбы, умилились, обнимали его и называли «топотуньяс» – не знаю, что это значит по-гречески, но мы с тех пор его тоже так зовем.
Нигде мне так хорошо не отдыхается, как на греческих островах, а побывал я уже на многих. Греки чрезвычайно ненавязчивый народ – без сложной смеси подростковых комплексов превосходства и неполноценности, свойственных русским. Находиться среди них так же приятно и естественно, как вдыхать островной воздух, в котором к морскому бризу примешиваются запахи сосны и розмарина. Греки уважают ваше личное пространство и предпочитают большую часть времени оставаться в роли малоподвижных декораций ко всей этой ослепительной средиземноморской красоте. Кажется, они уже давно все доказали и в дальнейшей суете на поверхности жизни не видят смысла. Сервис тоже ненавязчивый – в одной таверне нам, единственным посетителям, хозяева улыбнулись и, как ни в чем не бывало, еще минут 10 продолжали вяло переговариваться между собой, не обращая на нас никакого внимания, пока Боря не взялся за любимое занятие – переворачивание стульев и столов, потому что если он не спит, не пьет или не ест, его естественное состояние – неистовство. Только тогда нам принесли меню, хотя в нем тут особой необходимости нет – блюда везде более-менее одинаковые, простые и вкусные.
Несколько дней назад мы переехали на соседний остров Самос. Тут тоже до Турции рукой подать, тоже голосуют за коммунистов, в 2015-м был тот же мигрантский кризис, но все немного по-другому. Больше туристов из Северной Европы, своей потребительской активностью они создают суету, напоминающую о больших городах. Но мы и тут живем в уединенном доме – среди оливковых деревьев, треска цикад и завываний ветра, который по ночам особенно сильный. Самос известен своим сосновым медом и сладким мускатным вином – он вообще немного приторный со своими открыточными пейзажами – особенно после простого и честного Лесбоса (как бы двусмысленно это ни звучало).
Мне почему-то все время вспоминается тут одно стихотворение Мандельштама, оно про Крым, но и про греческие острова тоже (мама, кстати, сказала, что острова ей напоминают Гурзуф ее молодости – высшая похвала из ее уст).
Золотистого меда струя из бутылки текла
Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:
– Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,
Мы совсем не скучаем, – и через плечо поглядела.
Всюду Бахуса службы, как будто на свете одни
Сторожа и собаки, – идешь, никого не заметишь.
Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни.
Далеко в шалаше голоса – не поймешь, не ответишь.
После чаю мы вышли в огромный коричневый сад,
Как ресницы, на окнах опущены темные шторы.
Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,
Где воздушным стеклом обливаются сонные горы.
Я сказал: виноград, как старинная битва, живет,
Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке;
В каменистой Тавриде наука Эллады – и вот
Золотых десятин благородные, ржавые грядки.
Ну, а в комнате белой, как прялка, стоит тишина,
Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала.
Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена, –
Не Елена – другая, – как долго она вышивала?
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
Фото by Baptiste Chabot
