К морю мы мчим по абсолютно безумному серпантину из города Ставангера. Его население – всего-то 130 тыс. человек. Что меня неизменно поражает в Европе – это успешность небольших городов. В самом забытом туристами месте может обнаружиться отличный музей, душевный ресторан или лучший пляж галактики. В Ставангере обаятельные улочки, колоритный рыбный базар и красивейший концертный зал на берегу залива – с регулярными бесплатными выступлениями. А еще тут есть Музей нефти. Ставангер считается нефтяной столицей Норвегии, но местные об этом упоминают со смешанными чувствами. 

Дело в том, что норвежцы считают нефть одновременно и благом, и проблемой своей страны. Именно благодаря углеводородам скромное рыболовецкое государство смогло стать самым успешным в мире (это я, кстати, не просто для красного словца, вот как выглядит таблица победителей рейтинга индекса человеческого развития).

Но сейчас все местные, у которых я интересовался, называют зависимость от нефти одной из двух главных проблем Норвегии. И сами удивляются этому сочетанию: страна, разбогатевшая благодаря «грязному» топливу, едва ли не больше всех в мире заботится об экологии. «Раньше, если ты говорил, что работаешь в нефтяном бизнесе, то все уважительно кивали. Сейчас это вызывает если не презрение, то явно некое осуждение», – говорит мой норвежский приятель Пер. Он и сам некоторое время трудился инженером на нефтяной платформе, но затем бросил это по идеологическим соображениям и теперь занимается социальными проектами и архитектурой.

 

«В самом забытом туристами месте может обнаружиться отличный музей, душевный ресторан или лучший пляж галактики»

 

Сдержанное отношение к главному богатству страны видно даже на улицах. И в городах, и даже в крохотных селах то и дело натыкаешься на солнечные батареи, а весомая часть машин на дорогах – электрокары. Более того, для них существуют колоссальные льготы: на экологичных автомобилях можно ездить по полосе общественного транспорта, парковка для них бесплатна, а остальные налоги – минимальны. Благодаря этому в марте 2019 продажи электрокаров впервые порвали обычные авто.

Вторая проблема Норвегии – это очень высокая стоимость жизни, констатируют местные. Да, местная экономика позволила построить самое счастливое общество на планете. Но при этом не совсем понятно, как эту экономику интегрировать в эту самую планету. Стоимость товаров, произведенных в Норвегии за норвежские же зарплаты, очень высока. При этом скандинавы чудовищно эффективны – заканчивают работать они уже в 15-16, но до этого успевают наделать кучу всего.

Впрочем, все туристические страшилки об адовых норвежских ценах нужно учитывать с оговорками. В хороших ресторанах все действительно дорого. Скажем, захотелось выпить бокал пива – готовь не менее € 10. Но при этом вполне можно отыскать божеский перекус, а в супермаркетах зачастую и вовсе вполне средние европейские цены. Ну, например, большая банка оливок – полтора евро. А рыба вообще намного дешевле, банку тунца можно взять за евро-полтора, не говоря уже о морепродуктах на рыбных базарах. 

 

 

Кстати, о рыбе. Точнее, о рыбаках. В один из дней в портовом городке Гидра мы застали небольшое судно, которое как раз выгружало улов. На судне был рыбак. Чтобы вы понимали, обычный норвежский рыбак – это такой человек, которого бы взяли на роль героического норвежского рыбака в голливудском блокбастере. Концентрированный образ из соли, ветра, мужества и тяжелого труда. Хмуро выплевывает несколько слов, сгружает полтонны рыбы – и снова уходит в море.

Это вообще, пожалуй, одна из самых впечатляющих вещей в Норвегии – у страны был потрясающий кастинг. То есть ты заходишь в ресторан, а шеф-повар выглядит именно так, как ты представляешь себе скандинавского шеф-повара. Окладистая борода, широкое открытое лицо, татуировки на руках. Викинг, променявший боевой нож на поварской.

 

«Обычный норвежский рыбак – это концентрированный образ из соли, ветра, мужества и тяжелого труда»

 

Поджарый и суровый гид в небольшом городке легко сыграет главную роль в любом фильме о мужественном одиночке, между делом спасающем мир. Гид, к слову, тащит нас на живописные скалы острова Гидра, где разбросаны развалины немецких бункеров и жилья. Вполне возможно, что эти укрепления держат мировой рекорд по красоте вида из бойниц.

В общем, возвращаясь к кастингу, все выглядят так, будто они актеры, которых набрали в голливудский блокбастер играть именно норвежских и именно поваров, рыбаков, нефтяников. Поэтому о людях я и хочу рассказать.

 

 

Руне

Руне родился и всю жизнь прожил в доме над морем в красивейшем фьорде. Впервые я сталкиваюсь с ним, когда рано утром мы бредем покорять утес над бушующим прибоем. Погода паршивая, моросит мерзкий дождь. Руне бодро вышагивает навстречу – выясняется, что он развлекается по этому непростому маршруту почти каждый день, просто для зарядки. 

К слову о маршруте. Мы пробираемся по Geo Magma Park – грандиозному нагромождению утесов с кучей небольших озерец, лесков, обрывов и прочих красот. На входе в парк висят детальные схемы с маршрутами и припиской: «Пожалуйста, не кормите троллей». В итоге маршруты приводят к колоссальным скалам, в которых не менее колоссальные пещеры прямо с видом на море. Добрел – и сидишь внутри, как кот. Уютно, красиво и тепло.

Так вот, Руне. Руне местный забияка и гордец, его одновременно и недолюбливают, и очень ценят за то, что он много делает для коммуны. А еще каждый знает историю его отца Борда. В середине двадцатого века Борд был обычным норвежским рыбаком. В 1951 году он с другими друзьями-рыбаками почему-то подумал, что в бесконечно далекой Намибии не умеют рыбачить. То ли газету какую-то прочли, то ли кто-то что-то брякнул про грандиозные косяки африканской рыбы, которую никто не ловит. Как бы там ни было, Борд с друзьями набрали припасов, без спросу уселись в лодку своего начальника – и просто ушли в Африку. Бизнес-план был четко просчитан: мы учим туземцев рыбачить, а они нам за это дают бриллианты, которых в Африке, ясное дело, валом у каждого встречного.

В процессе путешествия отец Руне исправно вел дневник: «Сегодня прошли Великобританию. Увидели побережье Африки. Закончилась еда. Вокруг много дельфинов, с голодухи пытаемся проткнуть кого-то из них гарпуном, получается плохо. Похоже, дельфины разумны – теперь они плавают подальше от нас».

 

 

GPS тогда не было, а по прямой до пункта назначения около 12 тыс. километров. Но каким-то чудом в итоге Борд с друзьями все же добрались до Намибии, где припарковали свое судно на не самом гостеприимном месте – Береге скелетов. По одной из версий, туземцы оказались вполне себе мореплавателями, поэтому вместо рыболовецких курсов личностного роста просто стащили у норвежцев лодку. В любом случае, Борд с товарищами разлеглись на песочке и приготовились систематически гибнуть. Просто несколько норвежских рыбаков на другом конце мира, которые так и не смогли научить намибийцев ловить макрель.

К счастью, неподалеку пролетал какой-то самолет, и его пилот сообщил начальству, что на Берегу скелетов кто-то снова планирует окочуриться. Их спасли, объяснили, что они беспросветные кретины – и отправили назад в Норвегию.

Теперь этой историей страшно гордятся все местные и считают, что в список великих норвежских странников – Фритьофа Нансена, Руаля Амундсена, Тура Хейердала – стоит добавить пару имен. А еще полушепотом говорят, что у этих смешных путешественников все-таки получилось найти бриллианты. Что Борд проглотил один из них и таким образом импортировал в Норвегию. И что огромный камень до сих пор хранится где-то в тайнике – уже у Руне.

В это путешествие было бы невозможно поверить, если бы не две вещи: Руне действительно выносит нам полистать дневник своего отца. А еще надевает дурацкую пробковую шляпу – единственный артефакт, который Борд действительно притащил из Намибии.

Пока мы все это изучаем, Руне готовит пиццу. Долгие годы он считал эту еду какой-то дурацкой итальянской причудой, а потом в нем взыграл фамильный авантюризм – и он заказал дорогущую печь специально для пиццы. Теперь он вместе с женой запекает лучшую пиццу в окрестностях, а итальянцы из нашей компании нехотя признают: да, это шедевр.

 

 

 

Пер

Еще один человек, который много делает для коммуны – Пер. Он тоже родился и провел детство в том же поселке на фьорде Ана-Сире, но затем уехал учиться в Ставангер, а после и вовсе переместился в Италию, где прожил десяток лет. «Ты знаешь, я совершенно не ценил все это: ну, море, ну, горы. Подумаешь, рыба. Я ведь знал все это с детства и просто не мог осознать всей красоты и обаяния», – признается он. 

Но несколько лет назад Пер приехал в родные места – и просто влюбился. Он сам перестроил столетний дом, в котором его отец и дед хранили рыболовецкие принадлежности и обрабатывали улов – теперь это трехэтажное строение, которое можно без фотошопа ставить в любые журналы о красоте и сдержанности скандинавской архитектуры.

Пер сдает этот дом Logbua по вполне божеской цене € 100 с человека за уикэнд или € 200 за неделю. Не просто божеской, а крайне дешевой эта цена становится, если учесть, что элегантный дом с двумя каминами стоит прямо на воде с видом на фьорд, горы и суровое норвежское счастье. Если у вас грядет тусовка друзей или тимбилдинг – лучше места не найти. А если вдруг считаете, что очень даже найти, то я вас добью: прямо с балкона можно ловить лосося и запекать его на живописной террасе у дома.

Вместе с другими инициативными местными жителями Пер мечтает привезти на малую родину побольше туристов. Каждая встреча активных участников коммуны превращается в девятибалльный брейншторм, на котором придумываются новые развлечения и способы взаимодействовать так, чтобы это было выгодно всем.

– Для чего это все? – спрашиваю у Пера. – Ты ведь сильно на этом не заработаешь, 100 евро по норвежским меркам – это совсем немного.
Пер на секунду задумывается, а потом подходит к окну своего Logbua.

– Просто посмотри в окно, – говорит он. – Разве можно не хотеть поделиться вот этим?

За окном бурное еще утром море теперь мирно журчит во фьорд между двух колоссальных утесов. Перед таким величием ничего не хочется говорить и я только киваю в ответ.

 

 

Эли

Эли – сильная женщина. Только это какая-то удивительная норвежская сила. Она приветливо улыбается при встрече, заливисто хохочет над своими и чужими шутками, внимательно слушает и увлекательно рассказывает сама. Но в ее словах – история борьбы и преодоления. Много лет назад она случайно попала в городок Согдалсстранд – и влюбилась. Это была любовь скорее вопреки, чем благодаря. Согдалсстранд тогда был просто потихоньку увядающим городком над бурной рекой, впадающей в море. Но в душу Эли запала мечта: открыть здесь ресторан, чтобы каждый день вкусно кормить гостей и рассказывать, какое это удивительное счастье – вкусно кормить людей в живописном норвежском городке над бурной рекой. 

И однажды лет 25 назад она просто подумала: а вдруг мечта так и останется мечтой? Вместе с мужем они тут же собрали вещи – и переехали в увядающий и сонный Согдалсстранд. Открыли ресторанчик. Затем небольшой отель над ним. Купили соседнее здание. Еще одно. И еще. Спустя много лет почти вся центральная улица – отремонтированные и сияющие дома, принадлежащие семье Эли. Когда-то никому не интересный Согдалсстранд теперь привлекает туристов арт-галереями, кафе, магазинами, прогулками на быстроходных и не очень катерах, рыбалкой, пешими треками и многим другим.

 

 

На пути к этому Эли сотню раз доказывала местным, что нельзя допустить гибели города, что нужно меняться, искать новые смыслы, привлекать туристов, развиваться. И, судя по бесконечно обаятельному ландшафту современного Согдалсстранда, победила. 

Я спускаюсь в ресторан и встречаю украинскую женщину, которая работает там шеф-поваром. Когда-то она примерно так же, как Эли, влюбилась в это место – и переехала вместе с мужем.

– Ну что, сегодня на обед борщ и вареники? – интересуюсь у нее.

– Эх, нет, мы только норвежское готовим. Но вам понравится! – уверяет она.

Нам понравилось. Если бы я умел по-настоящему хорошо писать, то сделал бы одну страшную вещь: расписал вкус норвежской рыбы таким, какой он есть в реальности. А у тебя остался бы только один выбор: окей, гугл, купить билет до Ставангера и дальше по маршруту.

Ну, что. Советую так и поступить.

 

 

Фото на главной: Michael Harvey