Как открыть блинную в центре Амстердама? Интервью с создателями Blin Queen

 

Как Сергей и Даша придумали блинную

– Как вы оказались в Амстердаме?

 Сергей (С.) : Я начал ездить сюда в командировки еще в конце 2013 года, а переехал в 2014-м. Не планировал целенаправленно эмигрировать, просто предложили работу в местном EPAM (тогда он только открывался). В то время был разработчиком в другой компании в Минске, сюда переехал как ведущий разработчик, архитектор по мобильным приложениям – моя специализация. Позже стал заниматься проектным менеджментом, в итоге вообще закончил бизнесом. Считай, вся моя карьера – это айти.

 Даша (Д.):  Когда мы познакомились, встал вопрос: либо Сергею вернуться на родину, либо мне переезжать в Амстердам. 

 С.:  Тогда мы всерьез этот вопрос обсуждали. Дело было в 2019 году – расцвет красивого Минска, свободного. Я туда летал буквально каждые две недели.

 Д.:  Потом мы решили, что перееду я. Оставила свою работу в Минске, где была продюсером в рекламном продакшене. Подумала, что перееду и буду искать что-то на месте. Когда прилетела, начался локдаун. Какое-то время пыталась найти работу, но понятное дело, что в локдаун съемки были приостановлены и не сильно кто-то искал беларусских продюсеров к себе в команду в Амстердаме. Примерно так обстояли дела до Blin Queen.

 

 

– Как решили открыть блинную в другой стране?

 Д.:  Это тоже связано с локдауном. Мы много готовили дома, особенно по выходным. У нас была такая маленькая мануфактура: я делала блины-налистники по рецепту моей бабушки, а Сергей – начинки. И вот как-то сидим, а он говорит: «Знаешь, таких же блинов нет нигде в Амстердаме».

Здесь есть голландская версия: они делают толстые блины, никак их не скручивают, а просто кладут сверху начинку, как в пиццу. Есть еще французские крепы с клубникой и взбитыми сливками, а вот блинов, привычных нам, не было. Мы сначала посмеялись над идеей, а потом стали чуть серьезнее ее воспринимать.

Хотели начать с фудтрака. Тогда мы жили недалеко от парка Вондела и часто ходили туда прогуляться. На входе стоял вагончик с кофе, и мы подумали, что поставим рядом наши блины с начинками, чтобы человек мог на ходу съесть горячий продукт. И это будет не бутерброд! Здесь же вообще культ бутербродов: они везде, их едят в абсолютно разных вариациях.

Решили, что блин – классная тема. Стали раскапывать, как поставить фудтрак. Получили ответ, что поставить вагончик у парка уже нельзя, не выдают лицензии, но можно поставить где-то на севере города. Мы поехали туда, поняли, что там нет ни одной живой души. Знаешь, как в вестернах, когда кругом пустыня и ветер подгоняет перекати-поле. Никто никогда не обнаружит там наш фургончик с блинами. Стали думать про точку на фудкорте. Прорабатывали вариант, но сильно не продвинулись. После решили найти совсем небольшой локейшн, чтобы продавать навынос. Пока искали маленькое помещение, чтобы просто выдавать блины, нашли место в центре Амстердама. Решили взять его как бы на вырост.

 

«Первоначальный бюджет увеличился в 10 раз»

 

 С.:  У нас, как у стартапа, было несколько фаз. Сначала думали, что выделим небольшой бюджет на фудтрак, потом – что выделим бюджет побольше под небольшое место, в итоге нашли этот ресторан. Это был ва-банк, конечно. Первоначальный бюджет увеличился в 10 раз.

– Давай подробнее про бюджет.

 С.:  Мы вложили всё, что было нажито непосильным трудом. Конечно, сначала рассчитывали, что это будет какая-то часть денег, которые у нас были, и всё будет достаточно безопасно. Не сработает – значит не сработает, мир не перевернется. В итоге, когда увидели помещение и решились на него, то сложили всё, что у нас было, плюс я продал свои акции, которые были с тех времен, когда EPAM стоил не так, как сейчас, продал здесь квартиру и часть денег оттуда тоже добавили в бизнес. Мы сложили всё-всё-всё.

 Д.:  Дашину машину тоже продали!

 С.:  Да, и Дашину машину. Мы влипли в это по полной. Но решили, что верим в концепцию настолько, что готовы взять этот риск. Наверное, если бы нам пришлось взять кредит и, если вдруг что, остаться должными, это стало бы красной чертой.

– Ты ушел с работы?

 С.:  Да. Изначально концепция была, что на 100% этим будет заниматься Даша, а я где-то на 30%, совмещая с работой, которая у меня была на тот момент. Потом случилась пандемия, 2020 год, мы много времени провели в Беларуси, я взял долгий отпуск. А после отпуска понял, что возвращаться обратно в свою удобную корпоративную жизнь и заново ее стартовать не было бы для меня движением вперед. А вот уйти и полностью вместе с Дашей сосредоточиться на создании абсолютно нового бизнеса будет этим движением вперед.

 

 

Ремонт со звездочкой и заговариванием воды

– Сами делали ремонт в помещении?

 Д.:  Не совсем. Когда мы планировали проект, то решили, что хотим делать его по максимуму с креативными ребятами из СНГ. И нам удалось дистанционно сделать дизайн-проект с беларусским дизайнером интерьеров Романом Мохаммадом. И даже так получилось, что отделку нам тоже делали беларусы. Но сантехникой и электрикой занимались голландцы, так как нам казалось, что на кухне будет большая нагрузка и нужны люди, которые будут понимать местную специфику.

 

«Всё, что мы сделали с высокооплачиваемыми специалистами, мы переделывали»

 

 С.:  В итоге мы потратили в три раза больше денег, и там, где надеялись, будет лучше по качеству и быстрее по времени с местными лицензированными ребятами, был ужас.

Практически всё, что мы сделали с высокооплачиваемыми, уникальными специалистами, с которыми сделать митинг сложнее, чем организовать встречу с СЕО средней компании, мы переделывали. Правду говорю: я организовывал встречи с достаточно успешными бизнес-людьми, обладающими пятью секретарями, и с ними было легче встретиться. Местный сантехник – прямо очень занятой человек, у него всё расписано на два месяца вперед. Он может не отвечать на твои звонки, может не приехать, когда должен, или не сделать работу без предупреждения, когда должен ее сделать. На текущем рынке это нормально, но для меня это был холодный душ. Могу сказать тем, кто будет читать интервью, абсолютно откровенно: никогда не связывайтесь с голландцами в плане ремонта.

– Случались забавные ситуации за время запуска проекта?

 С.:  В Амстердаме у большинства домов нет фундамента, они стоят на сваях в воде. После капитальных реконструкций появляется этот фундамент, но такое происходит, когда дома уже наклоняются на бок. Здание, в котором находится кафе, настолько кривое, что в определенный момент оно могло бы упасть. Архитектурный комитет муниципалитета сказал, что дом нельзя эксплуатировать, если в нем не сделать капремонт с фундаментом. То есть фактически надо было поднять здание, вычистить под ним котлован, залить туда цемент, поставить обратно дом в этот фундамент. Тогда здание перестанет падать на бок, и можно будет его эксплуатировать. Это мегасложный ремонт. Чтобы его сделать, необходима куча  согласований, так как здание – памятник архитектуры.

Мы получили здание, в котором уже сделали этот фундамент, эдакий цементный бассейн. Но перед тем, как приступить к строительству кухни, столкнулись с тем, что сначала нужно сделать канализацию. Из-за того, что наша кухня ниже уровня городской канализации, нам надо было поставить насос, который будет выкачивать всё наверх, а затем закачивать в городскую канализацию. Насос в свою очередь ставится в яму, которую специально сделали в фундаменте. И вот перед тем, как поставить насос, выяснилось, что в этой яме вода! Через все эти метры фундамента просочились грунтовые воды. Мы получили около пяти месяцев задержки со стартом кафе просто потому, что никто из голландцев, которые построили всю страну на воде, не мог сделать так, чтобы стены этой ямы стали сухими. 

– Как решали вопрос с этой водой, что делали?

 С.:  Всё! Вплоть до того, что они даже разбомбили эту яму, весь этот цемент, когда не получилось никакими заплатками ничего заделать в сотый раз. Мы очень намучались. И это ведь тоже космические деньги. Конечно, владелец платил в итоге за всю эту историю, но мы не могли начать. Последним штрихом стало то, что я съездил и купил какую-то замазку для подвалов.

В этом процессе за пять месяцев мучений с ямой было несколько курьезных ситуаций. Один дядька-голландец, уже третий или четвертый подрядчик, который боролся с этой ямой, начал прямо с ней разговаривать. Я подошел и спросил: «А чего вообще происходит?» На что он ответил: «Знаешь, я занимаюсь проблемами таких вот протечек 20 лет, и вода – такое дело, с ней нужно разговаривать». Это люди, у которых величайшая архитектура, дизайн, они осушили половину страны, построили там дома. Человек на полном серьезе сказал, что «ты никогда не знаешь вообще, что с этой водой».

– Вот в чем магия всего Амстердама!

 С.:  Он весь замоленный. Вода – такой вот страшный элемент, который любой голландской постройке может нанести непоправимый урон. Казалось бы, что тут такого замазать эту стенку? Но нет. Они бомбили дырки в этой яме, закачивали туда какие-то вещества, которые там расширяются и затыкают трещины. Технологий было, как space shuttle построить, но каждый раз через два дня вода потихоньку все равно начинала капать. 

 

«Технологий было, как space shuttle построить»

 

В принципе с этим зданием была куча таких моментов, один из которых мы недавно обнаружили. Электрик, очень высокооплачиваемый специалист, все розетки на кухне подключил на одну электрическую группу. Это значит, что в промышленной кухне можно включить условно максимум два электрических чайника, а если включишь третий, то выбьет пробки. Такая вот история.

 

 

Как вокруг блинов формируется комьюнити

– У вас много прикольных вещей в интерьере, посуда, например.

 Д.:  Хотелось, чтобы людям было приятно есть. Решили, что посуду сделаем в Беларуси. Пришли к девочкам-керамисткам с референсами, проработали варианты. Пришлось делать специально формы, потому что нам хотелось определенную форму чашки, тарелки. Тарелка под блин должна была быть и не большой, и не маленькой. Долго длился процесс изготовления: где-то что-то не получалось, где-то цвет был не тот, где-то что-то плохо запеклось, форму повело. Но в любом случае мы сделали правильный шаг. Это что-то особенное – когда ты ешь из посуды, которая сделана своими руками. И это помогло нам на старте: люди много фотографировали и постили в соцсети, а сейчас без инстаграма и сторис с постами раскрутиться не получится. Посуда тоже сыграла свою роль.

 

«Для нас было важным привнести в Амстердам то гостеприимство, к которому мы привыкли сами»

 

Со временем наши блины стали другими. Теперь у нас что-то в блине остается внутри – что должно быть горячим или что должно плавиться – а красивый лосось, который мы сами солим, кладем наверх, как и клюквенный соус. Блины сейчас куда более красочные и яркие, чем были на старте, и в этом нам помогает фудстилист Люся Галкина, она тоже из Беларуси, но сейчас живет в Варшаве.

– Сколько всего времени ушло от идеи до момента открытия?

 Д.:  С поиском помещения, документами, злосчастной ямой – где-то год от задумки до реализации. Сначала мы решили запуститься тихонечко, работали только на доставку. Калибровали рецепты, смотрели, как работает кухня. Только через месяц, в августе 2021-го, запустились с приемом гостей.

– У вас в штате работают русскоязычные ребята. Насколько сложно трудоустраивать иностранцев в нидерландскую компанию? 

 Д.:  Сейчас у нас команда из Украины, Беларуси, России, Эстонии. Но это всё те ребята, которые сами сюда переехали. Многие из них раньше не работали в сфере гостеприимства, но им хочется какого-то интересного движа, и они приходят к нам. У нас не было еще такого, чтобы мы кого-то перевозили.

– Какие ценности вы транслируете через Blin Queen? 

 Д.:  Когда мы только открывались, для нас было важным привнести в Амстердам то гостеприимство, к которому мы привыкли сами: чтобы к нам приходили не просто клиенты, а гости. Чтобы они чувствовали себя как в гостях, а ребята, которые работают у нас, ощущали себя хозяевами дома. Для нас было первостепенным отношение к посетителям. В Амстердаме, на наш взгляд, этого сильно не хватает. Город избалован туристами, многие работают именно на туристический трафик. Нам хотелось иначе.

– На кого равнялись?

 Д.:  По настроению нам всегда хотелось создать что-то похожее на минский «Свободы, 4». Нравилось настроение, люди, которые туда приходили, ребята, которые там работали. Это было место не только про еду и вино, скорее комьюнити-образующее место. Кажется, мы сейчас становимся местом притяжения для похожих ребят здесь, в Нидерландах. 

– У вас смешные названия блинов, откуда они взялись?

 Д.:  Нам хотелось, чтобы люди, которые заказывали блины, улыбались. Вот например, кто-то говорит: «Я хочу “Брак по расчету” или “Свидание вслепую”». Поэтому мы выдумали для каждого вот такие немножко дурацкие, смешные, немножко высокопарные названия. Это классный инструмент, чтобы пообщаться с гостями и гостям между собой. Еще у каждого блина есть своя картинка, своя марка. Изначально мы планировали концепт, ориентированный на доставку и take away, поэтому каждый блин навынос кладем в специальный конверт с термоизоляцией и на них есть марки. В марках зашиты пасхалки. Мы придумывали их вместе с украинским дизайнером и арт-директором Павлом Мельником-Крисаченко. Например, марка «Брака по расчету» – это отсылка к картине «Неравный брак». Везде что-то такое прятали, чтобы потом такие же ботаны, как мы, находили эти отсылки и радовались.

 

 

Как стать местом для «наших» и для местных одновременно

– Мы привыкли, что в Беларуси очень сложно с лицензиями на алкоголь. Как обстоит с этим дело в Нидерландах?

 Д.:  Здесь, когда ты смотришь помещение для аренды, ты примерно сразу понимаешь, можно будет там получить алкогольную лицензию или нет, из описания помещения. Чтобы ее получить, должны быть соблюдены некоторые параметры, например, обязательно должно быть два туалета, перед которыми должен быть маленький предбанник.

 С.:  Определенная высота потолков, которая для нас была проблемой, потому что мы не проходили по этому пункту.

 Д.:  Но мы находимся в так называемом танцующем доме, и высота потолков у нас везде разная. До последнего думали, что не получим эту лицензию, но всё равно подавались. Момент был двоякий: в правилах получения лицензии есть пункт, где написано расплывчато, что для памятников архитектуры могут быть какие-то послабления, а у нас как раз такое здание.

 С.:  Когда к нам уже пришел инспектор на проверку, оказалось, что история с высотой потолков буквально со следующего месяца будет послабляться.

 Д.:  Еще для того, чтобы подаваться на эту лицензию, нужно сдать экзамен social hygiene, по социальной гигиене. Важно, чтобы в помещении находился человек с этим сертификатом. Надо было выучить, какие наркотики и как на кого действуют, как у кого расширяются зрачки, как нужно правильно выводить человека из помещения, если ты видишь, что с ним что-то не так. Мы сдали его вдвоем.

 С.:  Для центра Амстердама очень полезные знания.

 Д.:  Да, много кофешопов рядом, каких-то питейных заведений. Хотя мы специально делали такой интерьер у себя, чтобы люди оттуда к нам сразу не заходили, потому что мы не совсем про это.

– Как не превратиться в заведение только для диаспоры?

 С.:  Мы с самого начала понимали, что это риск. Если где-то чуть-чуть перегнуть, в брендинге, в названии, еще в чем-то, есть риск провалиться в эту нишу на рынке, которая называется «только для наших». Хотя она классная, никаких проблем с ней нет. Но мы руководствовались тем, чтобы все блюда, которые мы готовим, были не стремными для местных.

 Д.:  Нам не хотелось быть в узкой нише, но при этом нам не хотелось стать просто безликим бранчевым местом. Хотелось и быть понятными и местным ребятам, и чтобы для наших ребят это было что-то родное. Остановились где-то посередине. Берем наши гастрономические и культурные традиции, перекладываем их на местные продукты и нравы. Нельзя сказать, что у нас беларусская, русская или украинская кухня, сейчас это скорее фьюжн. И та кухня, которую мы сейчас делаем, это очень про Амстердам – очень яркий, разнообразный город.

 

«Мы похожи на блин-эмигрант, который когда-то жил где-то в Восточной Европе»

 

Недавно общались с нашими друзьями, обсуждали позиционирование и вышли на тему, что мы похожи на блин-эмигрант, который когда-то жил где-то в Восточной Европе, но сейчас он живет в Амстердаме. С собой он принес свои ключи, но он уже не тот блин, который был раньше, хотя и не голландский pannekoek в виде пиццы. 

– Есть какие-то блинные пристрастия у людей разных культур?

 С.:  У всех есть универсальная любовь к сладким блинам. Одна из топовых продаж – блин, который мы делаем с шоколадом и бананом, карамелизованным в сливочном масле, с шариком мороженого. Это такая реконструированная версия нутеллы, только из хороших ингредиентов. Русскоговорящим больше нравится взбитый маскарпоне с ягодками, нежели шоколад, наверное, потому что ближе к творогу. Но с творогом, как дома, мы блины не делаем.

– Ты же сейчас ездил за каким-то творогом.

 С.:  Для сырников. Кстати их мы тоже долго не хотели делать. Каждое блюдо стараемся оценивать с позиции, насколько оно будет интересным не только для наших людей. Если это холодец, куриная печеночка с лучком или рассольник, то получится уход в нишу, которой будет недостаточно, чтобы выживать. Да и в чем смысл? Попытаться сделать ностальгический ресторан с березкой? Это напоминает какое-то бегство белогвардейцев, которые грустят вдали от родины, сидят и ностальгируют. На наш взгляд, это не самая сильная и мудрая позиция. 

Мы не отказываемся от своих традиций, гастрономической культуры, мы берем ее за основу, но воплощаем в местных продуктах и миксуем с местной гастрономией. В Беларуси блины с грушей и трюфельным маслом никто ж, по правде говоря, не ест. Мы не говорим сейчас про «Депо», где ребята перебрали всё, что можно. Концепт у них офигенный, нам очень нравится, и нас часто сравнивают. «Депо» просто более стритовый take away формат.

Так вот, возвращаясь к предыдущему вопросу: сладкие блины любят все, несладкие голландцам очень сложно есть. Они считают, что блины – это для детей и их можно только на завтрак. Что касается гостей, сегодня пропорция голландцев где-то 10%, русскоязычных – 50%, и 40% людей из других стран, в основном это будут либо экспаты, либо туристы, которые по определению более открыты к экспериментам, чем местная публика.

У нас были такие прикольные ситуации, когда испанцы или итальянцы постили в инстаграме: «Вы говорили, что голландская кухня никакая. Я сегодня ел голландские блины и скажу вам, что это было офигенно». Мы стараемся никого не разочаровывать. Мы можем иногда немножко покривиться, когда кто-то из России пишет: «Мы такие русские блины поели, как в Москве». Понятно, что они приходят, с ними говорят по-русски, и у некоторых срабатывает, что блины – это только Россия. Был курьез, когда раскрученные ребята зашли к нам и после запостили в инстаграме, что познакомились с двумя девушками, которые держат блинную в центре Амстердама, прям вообще им респект, классные русские блины. Такие выводы они сделали, просто потому что пришли в кафе, где были две девочки, которые с ними поговорили по-русски, одна из этих девочек была вообще-то из Украины, но там никто не разбирался.

 

 

Чем отличается гастросцена овертуристического города

– Как бы вы описали гастрокультуру Амстердама? 

 С.:  Нам не нравится. В Амстердаме не хватает гостеприимства. В большинстве мест тебе нужно самому разыскать, где написано про еду, самому сходить сделать заказ, а люди, которые там работают, будут смотреть на тебя, как на проблему. Когда я приехал в Амстердам, 99% мест были именно такими, сейчас, наверное, их 90%. Это проблема любого туристического города. Здесь, как ты ни испорти человеку опыт посещения заведения, завтра прилетит самолет с новыми непугаными ребятами. Главное, совсем не жестить, держаться средней температуры по больнице.

 

«Когда мы открылись, гости нас благодарили за чистые столы»

 

 Д.:  Когда мы открылись, гости нас благодарили за чистые столы. И это про уровень того, что делают ребята в СНГ, когда они там соревнуются, кто и сколько раз замариновал хвост бобра.

 С.:  Или как шеф-повар стругал березовые щепки каким-нибудь рубанком при полной луне. Тебе такую историю раньше с легкостью могли бы рассказать в минском Simple, где средний чек сопоставим со средним чеком бутерброда в Амстердаме. Условно весь середняк в городе здесь состоит практически из хлеба с сыром. Если ты идешь в fine cuisine, то можешь найти классные места, это факт. Но там средний чек будет больше € 100 с человека.

– В какие места вы любите ходить сами?

 С.:  Если говорить про бранчи и места в среднем сегменте, то нам нравилось раньше Factory Girl. Ресторан с немецко-турецкими корнями. Из того, что прямо сегодня рвет сцену Амстердама по официальным рейтингам, нам не нравится ничего, хотя мы стараемся не быть снобами. Есть еще прикольное, очень аутентичное место D&A Humus Bistro, там классные продуманные истории. Мне раньше всегда нравилось место The Lobby. Их несколько по городу, они находятся в лобби отелей, но работают для всех. Там делают еду практически на уровне fine dining, но при этом держат ее в среднем чеке. У них работают классные ребята, у них офигенно приятно находится. Если идти туда вечером, то это вообще абсолютно уникальная история: это место, где тебе могут сделать неплохой классический коктейль и при этом подадут хорошую еду. Обычно в Амстердаме такие вещи не сочетаются.

 Д.:  И нам нравится место, где мы сейчас находимся. 

 С.:  Да, недавно для себя открыли Café tHuis aan de Amstel. Сперва думали, что это типичная голландская едальня с пивом и плохим кофе. Но ребята здесь стараются в среднем сегменте держать хороший уровень по еде. Вообще это старый дом управляющего газовой фабрикой, то есть фактически жилой дом, который переделали в ресторан. Сейчас мы сидим в спальне, но здесь в каждой комнате есть истории, что это за комната, фотографии семьи отсюда. Но это нишевая история, не могу прямо сказать, что сюда обязательно надо попасть, находясь в Амстердаме. А вот если, как у Мишлен, вы уже находитесь в районе Амстела, то это хороший вариант. Точно не будете разочарованы.

– Напоследок дайте совет для тех, кто сейчас переехал и хочет, например, открыть свое заведение.

 С.:  Делать это, только если других вариантов нет. Вот если вы не представляете себе жизнь без кафе, значит это сигнал, что нужно его делать. Во всех остальных случаях, если это такое «Ну я не знаю, может быть кофейню замутить, так всегда хотелось свое кафе», точно не надо. Консультанты, бухгалтеры, все голландцы с опытом в ресторанном бизнесе, к кому мы обращались, говорили нам: «У вас что, на работе зарплата плохая? Хорошая, и вы все равно хотите свое кафе? Может, не надо всё-таки? Ну ты только не увольняйся с работы!»

 

«Кафе – это очень много работы и гораздо меньше денег в пропорции с объемом работы в более спокойной отрасли»

 

Они были правы со своими предостережениями, а мы были правы, что их не послушали. Тогда мы только так представляли свою жизнь. Кафе – это очень много работы и гораздо меньше денег в пропорции с объемом работы в более спокойной отрасли или найме. Но это много удовлетворения, если получается сделать что-то хорошо и когда ты видишь людей, которые тебе искренне благодарны. В таком случае это всё окупается, ты готов дальше фигачить, несмотря на то, что сегодня у тебя полная посадка, а через неделю – никого, потому что ветер, град или закончились каникулы.

 

 

Блиц

– Сладкие блины или соленые?

 Д.:  У меня соленый.

 С.:  Ну я тоже, наверное, несладкие блины люблю больше.

– Толстые или тонкие?

 Д.:  Тонкие.

 С.:  Тоже.

– На кефире или на воде?

 Д.:  На джерси-молоке. Это молоко не обычной коровы, а коров породы Джерси. Они такие коричневые и волосатенькие. Молоко, которое они дают, содержит другой вид лактозы А2. Оно легче усваивается взрослым человеком. Нет пока еще достаточного массива исследований, чтобы сказать, что его можно употреблять не переносящим лактозу людям, но оно точно лучше усваивается. И оно более жирное. Мы делали слепые тесты с образцами теста для блинов и практически все выбрали то, что было на джерси-молоке. Мы думаем, потому что благодаря жирности текстура блина становится более сливочной, кремовой и шелковой, что ли.

– Где выпить в Амстердаме?

 С.:  Спустя столько лет в Нидерландах я готов рекомендовать коктейль-бар Tales & Spirits. Последний раз был там давно, но говорят, он всё так же хорош. Что касается вина, то надо идти в 4850.

– Что обязательно увидеть в Амстердаме?

 Д.:  Не ходить в максимально туристические места, а посмотреть, как и чем живет город. Прогуляться по районам De Pijp, Jordaan.

 С.:  Нужно идти в любую сторону чуть подальше от центра. Но так в любом городе. Можно, например, из центра города до Amstelpark дойти.

 

Фото предоставлены героями материала