Burning Man: рассказ очевидца

Беларусский фотограф и путешественник Сергей Борсук уже третий месяц ездит по Штатам. Его ты, наверняка, помнишь по нашумевшему клипу, снятому молодыми беларусскими киношниками для конкурса от Sigur Ros. Недавно Сергей побывал на одном из самых диких американских фестивалей – Burning Man – и по просьбе 34travel поделился тем, что видел, слышал, ощущал все эти странные дни. «Если бы Льюис Кэрролл увлекался стимпанком и экспериментировал с ЛСД, возможно, его Алиса попала бы именно сюда» – говорит Сергей. Гарантируем, что ты выпадешь из привычной реальности и точно захочешь отправиться на фестиваль сам(-а) – в следующем году.

Начало

Уже после съезда с асфальтовой трассы в пустыню огромное количество машин, трейлеров и автобусов образовали пятимильную пробку шириной около 15-ти полос – где-то далеко впереди волонтеры, похожие на фримэнов из «Дюны» Фрэнка Герберта, проверяли билеты и обыскивали транспорт на предмет нелегалов. Стоять в пробке на дне высохшего озера – местные называют его Плайя – то же самое, что стоять в пробке в любом другом месте. Тупо и скучно. Все норовят встроиться в зазор у тебя перед носом.

Я наблюдал, как из соседних машин стали выходить люди, одетые как фрики. Одни бродили между рядами, другие поднимались на крыши своих трейлеров или садились на капоты джипов. На волне Black Rock Radio выступали музыканты в прямом эфире, пели беззлобные, но довольно похабные песни под аккомпанемент укулеле, а в перерывах ведущие рассказывали про местные традиции. В общем, хотелось блевануть от такого начала, но ветер поднял в воздух пыль и из этой пыли появилась голая девушка, она улыбнулась мне и нарисовала символ Burning Man'a на грязном лобовом стекле. Кроме ботинок на ней была шляпа и такой попсовый платок на шее, как у гангстеров в фильмах про Дикий Запад. Я думал, что такие банданы даже дети в пионерлагере уже не носят, но оказалось – практичная штука и отлично спасает от пыли, все восемь дней фестиваля я буду ходить в таком же. Девушка исчезла между рядами машин, и я подумал: «Ладно, посмотрим. Может, в этом что-то есть».

На стойке регистрации самый быстро говорящий человек в мире выдал мне небольшую книжку с описанием главных событий на ближайшие 8 дней – концерты, разные шоу, мастер-классы и прочее, но я ничего там не понял, так как на самом деле это был сборник ироничных подтруниваний, всевозможных шпилек и завуалированных фамильярностей. Гуглпереводчик тоже не знал многие слова из этой книжки, и это неудивительно. Авторы брали, например, такие архетипичные понятия как Dick, Pussy и Dance и смешивали их. На выходе получался термин, обозначающий, в целом, дискотеку, но у меня не было никакой уверенности, что речь идет именно о танцах.

Я бы сказал, что как минимум в литературном поле фестиваля победил сексуально-ориентированный постмодернизм

Официальный язык Burning Man'а, разумеется, английский, хотя это не тот английский, на котором говорили Уильям Голдинг и Роберт Шекли. Я бы сказал, что как минимум в литературном поле фестиваля победил сексуально-ориентированный постмодернизм. Через несколько дней мне в руки попадет местная газета, на первой полосе в статье про отношения между людьми я насчитаю больше двадцати производных глагола to fuck. 

Все эти вывески и названия кэмпов – такой современный народный фольклор: 8-bit Bunny, Zen as Fuck, 16 Inches of Joy, 17 Virgins, Petting Zoo и так далее до бесконечности. В общем, книжка мне не особо пригодилась, уж слишком много там всего намешано, так что по большей части Black Rock City я разведывал самостоятельно, просто шел куда шлось. 

Black Rock City

Black Rock City – вполне официальный город с полноценной инфраструктурой. Он даже на Google Maps есть. Просто существует он 8 дней в году. Я жил на задворках, в спальном районе. Движения там не много, но выспаться проще. А ближе к центру начиналась движуха и творилось черт знает что.  

Я фигово подготовился и на фоне всей этой фантасмагории выглядел как гопник на «Вольным Паветры»

Поначалу я испытывал затруднения с общением, а точнее, с социализацией. Вокруг тысячи интересных людей, доброжелательных и открытых, а заговорить с ними что-то мешает, какой-то внутренний барьер, может, страх показаться смешным или глупая вежливость – не знаю. Первые пару дней я не общался с людьми, а смотрел на них, и постепенно привык к тому, что по улицам разгуливают люди-насекомые, цирковые атлеты в трико, женщины с бородой, голые люди в тапочках-зайцах, мертвые балерины Мэрилина Мэнсона, китаец-Икар и прочие экзотические персонажи. Наверное, дело в костюме. Я фигово подготовился и на фоне всей этой фантасмагории выглядел как гопник на «Вольным Паветры». Но потом я нашел библиотеку и все изменилось. 

Библиотеку в любой стране мира ни с чем не спутаешь. Обычно там куча книг и довольно тихо. В случае с Бернинг Мэном в библиотеке еще и пыльно. Тихое местечко, можно спокойно посидеть в кресле и сделать вид, что читаешь Робинзона Крузо в оригинале. Как раз то, что я искал. Книги тут действительно пыльные. Их притянули ребята из Сан-Франциско, чтобы такие как я могли переждать жаркий полдень в теньке с книгой в руках. У библиотекарши длинные ноги, скрытые под сарафаном, она высокая и худая как щепка. А ее напарник носит синие шорты, синюю футболку и вызывающе красную кепку. Отличные ребята. Славные. Я провел с ними часа четыре, они за это время ни слова не проронили. Если на улице начинался галдеж или соседи включали электронную музыку, женщина в сарафане брала в руки дорожный знак с надписью «Ts-s-s…» и уходила на разборки, потому что тишина должна быть в библиотеке.

Я заходил в сортир как обычный человек, а выходил начитанный и просветленный. Любимое из сортирной прозы: «What is a time? What do we get when we spend it?»

Не знаю, что произошло, но именно там, где-то между потрепанной Анной Карениной и лишенным корешка томиком О` Генри, я почувствовал себя в своей тарелке, и это чувство не покидало меня до самого сожжения Человека.  

Вечером наткнулся на очередь к одинокой телефонной будке с неоновой надписью «Звонок богу». Вот это интерактив. Девушка в будке приложила трубку к уху и с кем-то оживленно беседовала, то и дело срываясь на смех. Кто-то же был на том конце провода? Создатели арт-инсталляций отлично поработали. Хотя в Black Rock City даже обыкновенный пластиковый сортир мгновенно превращался в арт-объект. Сортиры стояли рядами через каждые полмили вдоль главных «часовых» улиц. Их стены были исписаны откровениями. Там публиковали стихи и лепили рекламу, писали правду про диджеев и признавались в любви. Я заходил в сортир как обычный человек, а выходил начитанный и просветленный. Мое любимое из сортирной прозы: «What is a time? What do we get when we spend it?».

Люди

Несмотря на огромное количество арта самого разного толка, решают все-таки люди. Не знаю, может, мне повезло, а может, просто плотность хороших людей на Плайе довольно высока, но каждый день встречались умопомрачительные товарищи. Взять хотя бы Лору. Мы познакомились с ней в тесной и темной бане. Лора рассказала историю своей семьи, а я помогал ей волосы мыть – поливал из ковшика. Отличный вышел урок истории. Жаль, в школе уроки устроены совсем по-другому. Я совсем не видел ее, только слышал голос, но Лора была прекрасна в темноте, как минимум трое канадцев, что парились вместе с нами, могут это подтвердить.

От бури было сильнейшее впечатление. Там нет песка, ветер поднимает в воздух мелкую пыль, и весь город исчезает в этой пыли, в ней теряются люди, постройки, машины, палатки. В какой-то момент становится непонятно, откуда ты шел, куда и, главное, – зачем. Остается только сесть на потрескавшуюся землю и смотреть, как из стены пыли то появляются, то исчезают нереальные фигуры людей и монструозные механизмы. Пыль покрывает одежду, кожу, волосы, люди становятся пепельного цвета. Если похлопать бернера по плечу – поднимется легкий дымок как от старого ковра. 

Если похлопать бернера по плечу – поднимется легкий дымок как от старого ковра

В одной из таких бурь я увидел славных парней – они вышли выбивать ковер из своего кэмпа. Я наблюдал за ними минут десять – не мог глаз оторвать. Завораживает. В самом центре пыльной бури два отчаянных человека выбивают ковер. Вспомнил Славу Полунина. Мне кажется, ему бы понравилось это зрелище. Там вообще было много доброго и смешного. Сказочные маяки, например. Кто-то же придумал построить маяки в пустыне. Я спрашивал старых тертых бернеров, зачем это все, а они говорили: «It`s just for fun!» Хотя мне кажется, в идее фестиваля есть что-то не очевидное, какой-то вызов здравому смыслу, объективной реальности. 

Крутейшая была лавка в духе Эдгара По с женскими платьями неузнаваемой эпохи. Платья висели под открытым небом, и за пару дней покрылись пылью, стали бесцветными, серыми. Каждый порыв ветра заставлял двигаться все эти кружева и оторочки, рюши и завязки, выбивая из платьев тонкий шлейф пыли. Со стороны лавка походила на кладбищенский сэконд-хэнд. 

Или этот огромный кит. Говорили, что конструкцию сваривала женщина, провела под китом два месяца. Я почему-то не сомневался, что это была женщина. У женщин с китами особые отношения. И вот кит стоит в пустыне, в его теле спрятаны динамики, и уверенный мужской голос рассказывает про искусственный интеллект, сингулярность, сверхспособности человека, и эти лекции замиксованы с криками китов, от которых хочется плакать, такие они проникновенные. К этому месту приходили обниматься. Хотя объятия – это старая традиция. С первого дня бернеры приветствуют друг друга фразой «Welcome home!» и обнимают совершенно незнакомых людей как родных и близких. На третий день все действительно становятся родными и близкими.

Волонтерство
 
В какой-то момент у меня возникло желание что-то сделать хорошее для этих людей, и я пошел волонтером мыть посуду в Center Camp. В центральном кэмпе движуха идет круглые сутки. Это единственное место в Black Rock City, где за настоящие баксы можно купить горячие и холодные напитки. Волонтеры стояли за кассами, готовили кофе, разгружали грузовики с новой партией чая, сортировали мусор, протирали пыль с барной стойки и мыли посуду. Здесь действовало законодательство штата Невада, запрещающее, в частности, сотрудникам кухни работать без перчаток и обнажать соски на рабочем месте. Довольно нелепо в разрезе общего отношения к одежде на фестивале. Но закон есть закон. Мы были островком целомудрия в этом городе вседозволенности.

Здесь действовало законодательство штата Невада, запрещающее сотрудникам кухни работать без перчаток и обнажать соски на рабочем месте. Довольно нелепо в разрезе общего отношения к одежде на фестивале

В моей смене работал Фрэнк из Сиэтла. Ему где-то под 60, и он учил меня делать комплименты женщинам. Я испытывал его приемчики на австралийке Кристе. Криста сортировала мусор в комбинезоне, который, честно говоря, был на грани суровых законов штата Невада. Она носила кольцо в носу, и вся ее кожа была покрыта татуировками. Я делал ей комплименты на сленге, а она улыбалась и подмигивала в ответ. После четырехчасовой смены Криста ушла не попрощавшись и сразу же потерялась среди тысяч других людей. Фрэнк только пожал плечами. Искать кого-то в Блэк Рок Сити бесполезно. Люди возникают из пыли и исчезают в пыли. 

Волонтерить мне понравилось. Появилось хорошее чувство, что делаешь что-то для людей, не только для себя. К тому же я набрался от Фрэнка новых фраз, и мне хотелось применить их где-нибудь еще. Закрепить лексику. По-моему, это был четвертый день фестиваля. Жара стояла невыносимая. Передо мной появился неприлично чистый человек с еще мокрыми волосами. Я спросил, откуда он такой чистый взялся, а он сказал, что вон там люди моются вместе. Он увидел мое замешательство и добавил: «Да брось, когда еще ты примешь душ с толпой в 50 человек?» Действительно, когда?

Бумажный уголок и его обитатели

Плотность событий на Плайе невероятная. Не думаю, что я побывал даже на 5% из них. В какой-то момент я устал метаться и поехал в Deep Playa – подальше от человеческих масс, музыки и движения. Нашел место без людей – такая интересная локация из бумажных крыс в рост человека. Фигуры изящные, с живыми лицами. Высокие крысы похожие на людей. Или люди похожие на крыс. А предводитель у них – кошка, тоже получеловек. И над ними что-то вроде арки из бумажных растений. Такой бумажный уголок. Сидишь на стуле, а на ветру все эти фигуры покачиваются, поскрипывают и шуршат. Когда село солнце, пришел темнокожий парень в полосатых брюках на подтяжках, на нем была черная рубашка и шляпа с короткими полями. Он сел рядом со мной, но ничего не сказал. Мы посидели немного в тишине.  

– У бумаги очень приятный звук, – сказал я. 
– Шелест бумаги приобретает совсем другой смысл, если употребить ЛСД, – сказал он.
– Как тебя зовут? – спросил я.

Мой собеседник задумался и ничего не ответил. У него был растерянный вид, как будто он сомневался, есть ли вообще у него имя. Минут через пять он встал и ушел куда-то в темноту, а вместо него пришла Линда – автор этой локации, похожая одновременно на все свои бумажные фигуры. Линда живет на Гавайском острове Оаху и 12 лет подряд приезжает на Burning Man с различными инсталляциями. Мы говорили с ней про истоки искусства. 

– Всем нужно самовыражение, – говорила она. – Это самое главное в жизни. Без самовыражения люди умирают.
– Как же это так? – спросил я. 
– А вот так.

Приходили еще разные люди. Из темноты появлялись увешанные гирляндами бразильцы, русские на велосипедах с фонарями на удочках, француз на светящейся гигантской божьей коровке. Ночью в этой части пустыни что только не светится. Фосфоресцирующие оленьи рога, например, принадлежали корейцу, который уволился с работы и три месяца гонял по Аляске на мотоцикле, потому что перестал чувствовать жизнь. Здесь у многих такие истории. Путешественник Иеремия идет пешком из Мексики в Канаду уже четвертый месяц. Он сошел с пути на десять дней по причине фестиваля. Когда все закончится, он вернется и продолжит свой маршрут.

Фосфоресцирующие оленьи рога принадлежали корейцу, который уволился с работы и три месяца гонял по Аляске на мотоцикле, потому что перестал чувствовать жизнь. Здесь у многих такие истории

– За это время я познакомился с Мэнни, своей будущей женой, – говорит Иеремия. – Мы встретились на тропе и пошли дальше вместе.
– Круто, – говорю. – А где она?

Иеремия как-то погрустнел.  

– Она осталась в горах штата Орегон. Мы договорились встретиться в одной точке. Я надеюсь, она будет там, когда я вернусь после фестиваля.

Странно, конечно, оставлять будущую жену одну в горах. В Сибири так не принято. С другой стороны, может, с ней супер скучно, а тут все-таки движуха. 

– Ты хочешь сказать, что она сейчас где-то там нашла стоянку, ставит палатку и разжигает костерок? 
– Да. Причем, когда наше путешествие закончится, мне придется вернуться и пройти тот отрезок пути, который я пропустил.

«С теми же интересами, но действуют более открыто»

Ночами творилось всякое. Даже на улице с указателем «Do not fuck next 1/2 mile». При этом все светилось вокруг, как на Новый Год в центре Жлобина. Знакомый парашютист показывал видео, снятое во время ночного прыжка над пустыней. С высоты 8000 футов Black Rock City похож на очень звездное небо.

Ночами творилось всякое. Даже на улице с указателем «Do not fuck next 1/2 mile»

За день до сожжения человека я застал разговор двух парней. Макс был волонтером и ремонтировал велосипеды уже не первый год на фестивале. А Алекс – программист. Он приехал в первый раз и высказывал самые свежие впечатления:

– Мне не нравятся люди здесь. Какие-то пошлые у них развлечения, эти фотографии вагин и членов на паспорт, БДСМ, секс-йога, люди ходят пьяные или угашенные...

Макс с ним не согласился:

– Тут все как в обычном мире, те же самые люди с теми же интересами, только действуют они открыто, и в этом весь кайф.

Надо сказать, довольно быстро привыкаешь к городу в пустыне, к этим нереальным арт-объектам и чудовищным машинам, к возможности самовыражаться как угодно, знакомиться прямо на улице, зайти в гости к незнакомым людям и остаться у них на ночь просто потому, что нашелся свободный гамак. По-моему, в любом городе должно быть место для таких простых вещей. 

Текст – Сергей Борсук , фото - Scott London